Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

«Куда ты хочешь, чтобы я пошла?» — спросила она.

«Заставьте ее уехать из города», — сказал оператор на ухо Алексу.

«Просто езжай», — сказал Алекс. «Вывези нас из города. Неважно, куда».

Со своего места Алекс не мог видеть, куда они направляются, но оператор следил за каждым их движением.

«Скажи ей, чтобы повернула направо», — сказала она, и Алекс передал указание.

«Скажи ей, чтобы она сбавила скорость».

«Передай ей, чтобы продолжала».

«Скажи ей, чтобы свернула здесь».

Алекс передала инструкции, оставаясь на полу с прижатым к бедру пистолетом.

Через несколько минут оператор попросил Алекса прекратить это, что он и сделал.

Она остановилась, и Алекс сел на сиденье.

Они находились на поляне у небольшой боковой дороги. Это было уединённое место, где, насколько хватало глаз, во всех направлениях росли только деревья.

«Хорошо, Алекс, — сказал оператор. — Вот что ты собираешься сделать.

Ты скажешь ей, чтобы она сняла пальто и выбросила его в окно».

Алекс посчитал это странным, но он не мог задавать вопросы оператору в присутствии девушки.

«Сними пальто?» — сказал он.

Девочка расплакалась. Впервые с тех пор, как он её терроризировал, она позволила эмоциям взять верх.

«Пожалуйста», — сказала она ему.

«Просто делай, как я говорю», — сказал Алекс.

Медленно, неохотно, она начала снимать пальто. Слёзы текли по её лицу, и она смотрела ему прямо в глаза. Алекс отвёл взгляд, стыдясь того, что делает, но в то же время испытывая странное возбуждение.

Он вдруг почувствовал, что имеет абсолютную власть над этой девушкой, как будто может заставить ее сделать все, что ему взбредет в голову.

«Пожалуйста, не делай этого», — сказала девушка.

«Сними свитер», — сказал Алекс.

«Алекс, — сказал оператор. — Что ты делаешь? Мы просто хотим её напугать».

«Продолжай», — снова сказал он девушке, игнорируя голос оператора.

«Пожалуйста», — умоляла девушка.

Он направил пистолет ей в лицо, и она медленно, неохотно начала стягивать с себя водолазку.

«Алекс, — сказал оператор. — Хватит. Скажи ей выйти из машины и оставь её там. Ты уже достаточно сделал».

Алекс вынул наушник из уха и бросил его на пол, тем самым заставив оператора замолчать навсегда.

Девушка сняла свитер, и по её щекам текли слёзы. Она огляделась вокруг, всё больше обезумев и отчаявшись. На ней всё ещё была белая майка, и Алекс велел ей снять её вслед за ней.

«Нет», — дерзко сказала она. «Я этого не сделаю».

«Сделай это, или я нажму на курок», — сказал Алекс, прижимая пистолет к ее груди.

Она покачала головой и попыталась что-то сказать, но не издала ни звука.

Она плакала, но молча.

Алекс никогда в жизни не видел столь сильной муки, столь сильных эмоций, и никогда не чувствовал себя так возбуждённо. Все эти психологические обследования, все эти проверки – они явно что-то упустили. Он явно что-то упустил.

Это была та грань его самого, о существовании которой он никогда не подозревал. Возможно, он никогда бы не осознал её существования, если бы не экстремальное напряжение последних суток, но каким-то образом что-то пробудило её в нём.

Он рассмеялся, сначала тихо, потом истерично. Киров должен был это предвидеть, подумал он. Он говорил, что Алекс может воспротивиться такому решению, что ему это не понравится, но после того детства Алекса, его отношений с родителями, осознания того, что вся его жизнь была уловкой далёкой иностранной державы, кто-то должен был догадаться, что в штукатурке появятся трещины.

Внутри Алекса находилось существо, извращенное, испорченное существо, и как только его вытащат из коробки, никто не сможет вернуть его обратно.

Девушка всё ещё качала головой. «Я не буду этого делать», — повторила она.

«Тебе придется нажать на курок, потому что я этого не сделаю».

Алекс не собирался позволить ей всё испортить. Он схватил её за рубашку, но она оттолкнула его руку. Он схватил её снова, рванув рубашку, отчего она порвалась, и она яростно вцепилась ему в лицо.

«Сука», — прорычал он и ударил ее по лицу.

Она схватила его за руку, державшую пистолет, и попыталась отобрать его.

Он ударил ее еще раз, и еще раз, а затем приставил пистолет к ее животу и, прежде чем он успел опомниться, нажал на курок.

Выстрел оглушительно прогремел в закрытой кабине, и по выражению лица девушки было видно, что она поняла, что ее жизнь кончена.

Но происходило что-то странное. Она дышала. Взгляд оставался сосредоточенным.

В то же время они оба посмотрели на ее живот, на белую рубашку, которую Алекс так яростно рвал, и не увидели ни капли крови.

Ей первой довелось почувствовать себя жертвой, и, двигаясь словно пантера, она открыла дверцу и выскочила в снег, пересекла поляну и скрылась среди деревьев на дальнем конце поляны.

Алекс смотрел, как она бежит. Прошла секунда. И ещё одна. И ещё одна.

Киров дал ему пистолет, заряженный холостыми патронами. Конечно же, он это сделал. Киров не собирался видеть, как эту девушку убивают, и позаботился о том, чтобы Алекс не ошибся и не выстрелил случайно.

Что-то в этом, оскорбительное, униженное, взбесило Алекса. Словно Киров, оператор, эта девушка, Татьяна – все они сговорились за его спиной, чтобы окончательно и бесповоротно его кастрировать. Лишить его всякой силы и власти.

И это должно было закончиться.

Он схватил ключи от грузовика и положил их в карман. Затем он сел на водительское сиденье и вылез из машины.

Девочка бежала, как испуганный кролик.

Алекс не побежал. Он широкими, мощными шагами шёл по следу, который она оставляла на снегу, словно доказывая себе и всему миру, что он не импотент.

Скоро стемнеет, и свет уже начнет меркнуть, но идти за девочкой было так же легко, как идти по глубоким следам, которые она оставляла на свежем снегу.

Алекс увидел, где она упала. Он увидел, как в панике она поскользнулась на вершине холма и скатилась вниз. Дерево у подножия холма остановило её, но на снегу виднелось алое пятно крови.

«Бежать бесполезно, — крикнул Алекс. — Я найду тебя, и когда найду, ты сделаешь именно то, что я скажу».

Он последовал за ней через ручей и поднялся на другой небольшой холм.

Там он ее и нашел: она стояла на коленях, спиной к нему, тяжело дыша и задыхаясь.

Рана была серьёзной. Раньше на её рубашке не было крови, но теперь она