Когда мы были непобедимы - Мария Орунья

– Да брось, чувак. Рассказывай давай, как тебя к нам снова занесло? Вы все вместе приехали? – Он посмотрел на берег, словно ожидая увидеть там Пабло и бабушку.

– Нет, один я. Бабушка овдовела недавно, первое лето без деда.

– Я не знал. Соболезную. Сколько лет тебя здесь не было? Лет десять?

– Сам понимаешь, ехать далеко, семейные дела…

На самом деле моя мать наотрез отказалась снова отпускать нас в Испанию. Она требовала, чтобы мы проводили лето с ней, не бросали ее одну, ведь она нам мать или кто, а Кинта-дель-Амо превратилась во вражеское логово, потому что дворец принадлежал бабушке по отцовской линии. Кроме того, всегда всплывал то какой-нибудь летний лагерь, куда нельзя не поехать, то какая-нибудь вечеринка, которую нельзя пропустить… А Испания так далеко! Я не собирался посвящать Начо в свои семейные дрязги. Мои родители до сих пор общались исключительно через адвокатов, а дети для них были разменной монетой – нами было так просто манипулировать и шантажировать друг друга.

[…]

– Бабушка, я сегодня вечером пойду потусуюсь.

– Надо же, всего три дня как приехал, а уже готов побеждать! Veni, vidi, vici?

– Что?

– Пришел, увидел, победил, как говорил Юлий Цезарь… Ты что, совсем читать бросил, из воды не вылезаешь?

– Да нет, бабушка, я читаю, но мертвые языки – это не мое. Тебя-то что на латынь потянуло?

– Не говори глупостей. Это такая известная фраза, что уже поговоркой стала. Ну что ж, значит, бросаешь меня одну?

Я смутился. До меня только сейчас дошло, зачем я на самом деле приехал в Испанию. Ради нее. Ведь это ее первое лето в кинте без дедушки Питера.

Бабушка рассмеялась.

– Карлитос, да ты бы видел свое лицо! Ты что думаешь, я теперь буду себя вести, как те крашеные старухи в бигудях, которые строят из себя жертв при первом удобном случае? Иди развлекайся, тебе всего двадцать один год. За меня не переживай, со мной тут кухарка Мэри, Лео…

– Лео?

– Садовник, ты разве его не помнишь? Ступай спокойно. Если ощутим нехватку тестостерона, мы Лео позовем. Он тут неподалеку живет. – И бабушка усмехнулась.

Я попрощался и вышел. Я был готов к встрече со своими старыми друзьями по морю.

[…]

Мы договорились встретиться в баре под названием “Патапало”, и там я сразу заприметил Рут. Она выглядела потрясающе – перекрасилась в блондинку, надела блузку с открытыми плечами и такие короткие шорты, что трудно было не пялиться (в конце концов, мне и правда был всего двадцать один год!).

– Посмотрите-ка, кто к нам пожаловал! Говорят, ты приехал один? Чемпионом по сёрфингу стал? – поприветствовала она меня, чмокнула в обе щеки и обняла так, словно страшно соскучилась.

Меня гипнотизировали аромат ее духов, ее прикосновения, ее взгляд. Впрочем, под ее очарование попала половина мужчин в баре. Никто не мог оторвать от нее глаз – как она поправляла волосы, как двигалась в такт музыке… Воплощение чувственности. Рут сказала, что учится на юридическом в Сантандере. Она наслаждалась молодостью и беззаботной студенческой порой.

– А твой брат сюда больше не собирается?

– Том волонтерит в Перу.

– Хитрец, – лукаво прищурилась она. – Ты же знаешь, про кого я спрашиваю.

– Пабло сейчас на стажировке, он тоже на юриста учится, как и ты.

– Вот это совпадение!

Я начал было рассказывать ей про Пабло и его жизнь в Калифорнии, но понял, что только время теряю. На каждую услышанную от меня деталь Рут выстреливала кучей вопросов. Раньше она вроде не была такой болтливой.

– Слушай, а что Лена? – с притворной легкостью спросил я, будто мне не очень-то и интересно.

– Лена? Так вот же она, позади тебя стоит.

Я обернулся и увидел улыбающуюся Лену с бокалом в руке. Она, судя по всему, уже давно наблюдала за мной. Она больше не носила очки и тоже осветлила волосы (ох уж эта мода девяностых!). На ней было легкое длинное платье на тоненьких бретельках и с глубоким вырезом, от загорелой кожи веяло летом. И все же, несмотря на очарование молодости, в Лене не было и толики той чувственности, которую источала Рут. Сейчас мне кажется, что Лена из тех женщин, которых надо как следует узнать, чтобы в полной мере оценить. Иначе они остаются невидимками, несмотря на всю свою красоту.

Она тоже меня расцеловала. От нее пахло чистотой, цветочным мылом и морем. Из-за гремящей музыки и толпы мы стояли вплотную друг к другу и чуть ли не кричали, подаваясь вперед.

– Сколько лет, сколько зим, похититель волн!

– Да уж, десять лет прошло… А ты очень красивая.

– Спасибо… Ты тоже ничего, уже не прыщавый. Вон даже мускулы отрастил. – Она потрогала мое предплечье (какая изящная у нее рука!).

Вообще-то я был не столько мускулистый, сколько жилистый – приходилось держать себя в форме.

– А ты больше не носишь очки?

Она засмеялась:

– Я теперь шифруюсь… Линзы.

– Пойдем, – потянул я ее на улицу, чтобы поговорить нормально.

Мы устроились на скамейке снаружи, куда музыка долетала, но не мешала слышать друг друга. Долго болтали про всякие глупости, про мои поездки, про то, как моя бабушка теперь жила здесь одна, как изменился за эти годы городок… Наконец мы перешли к более важным вопросам.

– Ладно, не буду тебя задерживать, твой парень, наверное, тебя заждался.

– Парня у меня нет.

– Понятно.

– А у тебя?

– У меня тоже парня нет.

– Какой ты стал шутник.

Я засмеялся.

– У меня нет девушки.

– Бедняга! А я-то думала, по тебе пол-Калифорнии сохнет.

– Увы. И много у тебя было парней?

– Ничего себе вопросики пошли! Тебе-то что?

– Просто чтобы знать. Для разговора. У меня вот была куча девушек! – Шутливым тоном я дал понять, что это неправда.

– Какой молодец! А в свободное от работы Казановой время ты заделался чемпионом по сёрфингу?

– Кто тебе такое сказал?

– Птичка напела.

– Я лишь один чемпионат выиграл. – Мне было приятно, что она в курсе моих побед. – А ты? Как и хотела, работаешь в библиотеке, книги пишешь? Или кем ты там собиралась стать?

– Нет, – покачала она головой. Она не перестала улыбаться, просто теперь за улыбкой пряталось чувство неловкости. – Я учусь на факультете менеджмента, а в свободное время подрабатываю кассиршей.

– Кассиршей?

– Да, стою на кассе в супермаркете моих родителей. Ну, помогаю.

– А, понял. А чем ты вообще занималась все эти годы?

Лена пожала