Убийство в университете - Фейт Мартин

Глава 9

Мунго Джонс уже успел вызвонить адвоката. Должно быть, эти типчики повсюду таскают с собой адвоката в заднем кармане брюк, а при дневном свете или при необходимости выпускают на волю.

Интересно, подумала Хиллари, эти адвокаты у них самораспаковывающиеся или их надо сначала надуть, вставить батарейку…

Данный конкретный адвокат оказался женщиной чуть старше Хиллари, с гривой неправдоподобно густых черных волос. К гриве прилагался длинный и острый подрагивающий нос и густой шотландский акцент.

Плюс непередаваемое очарование бешеной землеройки.

Она подозрительно уставилась на вошедших сквозь очки с толстыми линзами и немедленно бросилась в атаку.

Полицейский произвол. Вопросы интимного характера. Полиция не имела права вызывать ее клиента для допроса. Клиент имеет право хранить молчание. И так далее, и без конца.

Впрочем, надо признать, что благодаря ее неразборчивому произношению все это звучало как-то даже оригинально.

Хиллари села и устало, далеко не впервые, спросила себя, как так вышло, что права есть у всех вокруг, включая домашних пудельков, и только у полицейских их нет.

Из речей юристки следовало, что полицейские совершенно бесправны. Допустим, на вас идет с ножом маньяк. А вы не отбивайтесь, нет у вас такого права. Буйная толпа с коктейлями Молотова? А вы зачем вообще на улицу вышли? Свиньям место в свинарнике!

Кем вообще нужно быть, чтобы защищать такого ублюдка, как Мунго Джонс, спросила себя Хиллари. Она не понимала таких людей.

Они сели и слушали, пока адвокатша не обессилела. Майк без лишнего шума назвал под запись свое имя и должность, точно указал время и перечислил всех присутствующих. Делал он это все так въедливо-методично, что, когда закончил, даже у Мунго Джонса был скучающий вид.

Адвокатша миз Бернс не удержалась и зевнула. Ее раскатистое «р» отчего-то все время напоминало Хиллари старую газонокосилку, которая у нее когда-то была. Интересно, что с ней стало?

— Мы хотим задать вашему клиенту несколько вопросов, касающихся гибели студентки колледжа Святого Ансельма. Ее тело было найдено утром двенадцатого числа, — перешел наконец к делу Майк.

— Установлена ли причина смерти? — тут же влезла бешеная землеройка.

Майк заколебался. Результаты исследований еще не пришли.

В этом случае, заявила бешеная землеройка, допрос проводить еще рано. Она сделала вид, будто хочет встать. Мунго последовал ее примеру.

Хиллари ждала. Она давно привыкла к этим играм. Подняв глаза, она поймала на себе любопытствующий взгляд сутенера — высокого сухощавого парня с длинным костистым лицом, светлыми, почти белыми волосами и абсолютно бесцветными глазами. Он был молод, а выглядел еще моложе.

И только зная его репутацию, вы могли догадаться, как на самом деле жесток и опасен этот человек.

Его отец погиб в тюрьме, повздорив с неким Граффидом, сидевшим за тяжкие телесные. Причиной спора стала фривольная картинка из газеты «Сан». По глупости, правду сказать, погиб. Мог бы и сообразить, что с человеком, у которого на лысой башке красуется татуировка паука, связываться не стоит. Но мистер Джонс-старший не сообразил.

Умершая от рака мать Мунго всю жизнь работала проституткой. Она сумела заставить сына свернуть с отцовского пути, но тут же увлекла на свой собственный. С тринадцати лет он защищал ее, когда она работала на улице. Он был не особенно велик для своих лет, но уже тогда отличался злобностью. Одному из клиентов матери он отрезал язык, за что впоследствии отсидел в колонии для несовершеннолетних.

Бешеная землеройка вздохнула, закатила глаза, и Мунго послушно сел.

Правда была проста: им хотелось знать, что так взбудоражило копов, не меньше, чем самой Хиллари хотелось знать, что прячет в рукаве Майк.

Обычные танцы.

— Это Ева Жерэнт, — сказал Майк и толкнул к ним фотографию, с которой счастливо улыбалась Ева. — Вы ее когда-нибудь видели?

Взгляд бесцветных глаз Мунго прошелся по фотографии. Ее сделали на каких-то соревнованиях. На Еве был огромный футбольный шарф и мешковатое зимнее пальто. Но даже британская зима не могла приглушить исходившей от нее почти осязаемой радости жизни.

Мунго тихо присвистнул.

— Хороша. Я бы с ней закрутил. Свиданку, в смысле.

— В рабочей обстановке, — уточнил Майк, и бешеная землеройка тотчас же ринулась в атаку.

У них нет никаких доказательств того, что ее клиент причастен к проституции. Это злостная клевета. Она подаст на них в суд.

Майк парировал, помянув «незаконные доходы», за которые Мунго два года назад получил шесть месяцев тюрьмы.

Так оно и продолжалось.

Хиллари пока молчала. Мунго откинулся на спинку неудобного стула, скрестил руки на цыплячьей грудке и время от времени поглядывал на фото Евы.

— Красивая, правда? — очень тихо сказала Хиллари, надеясь, что бешеная землеройка слишком занята схваткой с Майком. — Не чета твоим кобылам.

— Сам вижу, — коротко ответил он.

— Она француженка. Была, — тихо продолжала Хиллари. — Француженку всегда узнаешь по стилю. Готова поспорить, что она зарабатывала за один перепихон больше, чем твои девочки за всю ночь. Обидно, правда?

— Она что, профессионалка? — недоверчиво спросил Мунго, переходя на визг.

Бешеная землеройка немедленно бросилась к нему на помощь.

— Детектив Грин, если не ошибаюсь? Будьте так любезны, адресуйте ваши слова мне.

Хиллари посмотрела на женщину. Той было чуть за пятьдесят, и весила она гораздо больше, чем позволял предположить темно-синий костюм от хорошего портного. Огромные темные глаза за стеклами очков. Враждебный взгляд.

— Я не вас пришла допрашивать, миз Бернс, — спокойно возразила Хиллари.

— Мистер Джонс, из достоверных источников нам стало известно, что в течение последнего времени вы были недовольны, — снова перехватил слово Майк. — Как мы понимаем, вам не понравилось то, что кто-то подрывает ваш бизнес, — он снова постучал по фотографии Евы. — Возможно, дело было в этой девочке и ей подобных?

Тут уж бешеную землеройку буквально унесло в космос. В ее яростных речах слушатели понимали в лучшем случае одно слово из десяти, однако общий смысл сказанного ни у кого не вызывал сомнений. Кроме того, то, что она предложила сделать Майку Реджису, было невозможно чисто с физической точки зрения. Даже если бы у человека было вдвое больше суставов. Она явно считала, что допросная — не место для церемоний.

Знай этот сутенер о подработках Евы, его бы это не порадовало. Совсем не порадовало. Мунго считал Оксфорд своей территорией. Клиенты платили проституткам, проститутки платили Мунго. И больше никаких посредников. Все прочие сутенеры рано или поздно оказывались в больнице имени Джона Рэдклиффа. Или в канале. Независимых проституток в Оксфорде не водилось.

— Да уж, это как минимум оскорбительно, — задумчиво сказала Хиллари. — Приезжает какая-то умная и смазливая иностранка