Лотос и ветер - Джон Мастерс

программку и маленький белый карандаш. Она сказала, зная, что ее глаза сияют ярче, чем следовало бы: «Напиши свое имя в таком количестве строк, в каком захочешь. О, оставь хотя бы шестнадцатый номер, я обещал этот.

«К нему? Робин наклонил голову в сторону Хейлинг. Она сморщила носик, и он что-то написал в маленькой картонной папке. Когда он вернул ее, она увидела, что он пригласил только на два танца, пятый, который уже начался, и еще один, гораздо позже вечером. Она была разочарована, но чувствовала, как у нее покалывает нервы. Сегодняшний вечер был важен. Люди уже исподтишка поглядывали на нее и на Робин. Сегодня вечером она выступала против них. Робин следовало бы побольше танцевать. Она сказала «Я люблю тебя», и это было похоже на окончательное решение отправиться в путешествие. С этими словами она сошла с родительского корабля в свою маленькую лодку. Она все еще находилась в гавани, но готовилась к выходу в море.

Кружась в вальсе, осторожно, чтобы не порвать платье, она, проходя мимо, взглянула в длинное зеркало. Кремовый шелк хорошо смотрелся на фоне почти черного зеленого платья Робин. Изумрудный пояс, ниспадающий на талию и поднимающийся сзади поверх сумочки. На шее сверкал зеленый камень. Ей стало интересно, был ли в кольце настоящий изумруд, который Робин не купила.

На полу лежал только один офицер горцев, высокий молодой человек с привязанной к боку правой рукой и красным шрамом, на три четверти зажившим, по левой стороне лба и лица. Она спросила Робин: «Это мистер Маклейн в килте?» Она знала, что это должен быть он.

Он повернул голову, посмотрел и просто ответил: «Да. Алан Маклейн».

Тут она поймала взгляд ярко-голубых глаз молодого горца, подняла голову и отвела взгляд. «Он, кажется, очень доволен собой, — сказала она, — Раненый Герой».

«О нет,» быстро ответила Робин. «На самом деле он скромен и честен как стеклышко. Увидев меня здесь, он расстроился — заставил его вспомнить вещи, места, которые он хотел бы забыть.

— Ты помнишь, что ты сказал на днях в дороге? — мягко спросила она с оттенком досады.

— Да.

«Это правда? Без «обязательно»? Ты действительно… — Она на мгновение приблизила голову к кружащемуся в танце мужчине, прошептала что-то и отстранилась. — Любишь меня?

«Думаю, да. Нам нужно поговорить. Не здесь. Здесь слишком много людей.

Она была высокой для девушки, и ей не приходилось поднимать голову намного выше уровня собственных глаз. У него были длинные ресницы, и теперь на них падал свет от висящих канделябров. Все юбки шелестели, шелестели под звуки скрипок. Она была настороженной и взволнованной. Она ждала какой-нибудь возможности, но не знала, как она будет выглядеть и к чему именно приведет.

За столом собралась группа вокруг множества бокалов с бренди и содовой. Ее мать потягивала свой обычный бокал портвейна. В таких случаях Энн разрешалось выпить один бокал портвейна или хереса, но майор Хейлинг подал знак пальцем, и в тот же миг к ним подбежал носильщик с бутылкой шампанского. Миссис Хилдрет попыталась возразить, когда официант наполнил бокал Энн, но сдержалась и вместо этого пристально посмотрела на Энн. В этом довольно степенном кругу разбитая бутылка шампанского предвещала определенные события. Энн стало интересно, что сейчас задумал майор, и она увидела, что ее мать тоже задается этим вопросом. Может быть, он, который все понимает, пытается придать ей немного больше смелости?

У ее плеча то и дело появлялись мужчины — молодые, старики, толстяки, — чтобы спросить, не окажут ли им честь потанцевать. Она записывала их имена в свою программку, затем немного слушала и говорила, затем уходила танцевать под руку с каким-нибудь джентльменом, пришедшим за ней, через некоторое время возвращалась, благодарила своего партнера, садилась, слушала и говорила — и начинала все сначала. Шампанское искрилось в бокале и отдавалось у нее в затылке. За всю свою жизнь она пробовала его всего четыре или пять раз. Майор Хейлинг уходил раз или два, но она ни разу не видела его на танцполе. Ее отец время от времени степенно кружил с партнершами по службе или с самыми молодыми девушками, которых смог найти. Робин так и не встал со своего стула.

Когда она вернулась в четвертый или пятый раз, мужчины говорили об Азии. Она услышала, как Хейлинг сказала: «Азия подошла к перекрестку. Возможно, лучше сказать «подножие холма». Практически континент разделен между тремя империями, и только одна из этих трех — Китайская — по-настоящему азиатская. И на большей части Китайской империи один вид азиатов, китайцы, правят другими видами, которым это не нравится — монголами, тюрками, киргизами, некоторыми узбеками, тибетцами. Теперь три империи начинают теснить друг друга, потому что они исчерпали все свое пространство для маневра — китайцы сделали это давным-давно».

Ее отец сказал что-то о негодяйстве эмиров Афганистана; затем рядом с ней поклонился партнер. Уже уходя, она услышала, что Робин присоединился к разговору.

Во время ее следующего возвращения они добрались до России. Это снова была Хейлинг.»… Прошло четырнадцать лет с тех пор, как русские двинулись на Ташкент, двенадцать — с тех пор, как они взяли Бухару и Самарканд. Семь лет назад они поглотили Хиву. Теперь у них есть граница с нами на Памире, где Китайская империя встречается и с нашей. Дальше на запад русские спустились к Оксу, так что в этом направлении между нами и ними лежит только Афганистан. Они подобрались слишком близко. Если они подойдут еще ближе, Индия никогда не выживет, независимо от того, будет ли она принадлежать нам или к тому времени надежды Маколея сбудутся и это будет отдельная империя».

Она слушала небрежно, пытаясь привлечь внимание Робин. Но, ненадолго привстав, когда она села, он наклонился вперед, чтобы задать Хейлинг вопрос. «Но чего они хотят, сэр? Неужели они хотят заполучить всю эту пустыню, степи и Памир под плуг?

«Они официально заявляют, Сэвидж, что им это совсем не нужно, что обстоятельства тянут их вперед. Это исторический факт, что ни одна сильная держава никогда не была в состоянии удержаться от борьбы, захвата и, в конце концов, поглощения любых неуправляемых или неспокойных территорий или народов на своих границах.

Мы сделали это в Индии — нам просто пришлось, хотя половину времени правительство дома пыталось заставить генерал-губернатора, человека на месте, идти назад, а не вперед. Американцы сделали это на Западе и в Техасе. Китайцы сделали это в Монголии и Внутренней Азии.

Кто-то другой сказал: «Тогда почему мы не захватили Афганистан? Видит