Когда никто не видел - Хизер Гуденкауф

и сознание, что травмы Коры не опасны для жизни, наверняка ее успокоило. Светлые волосы гладко причесаны и заправлены за уши, а лицо искусно подкрашено. Должно быть, кто-то принес ей сменную одежду. Забрызганные краской штаны для йоги и толстовка исчезли; вместо этого она в сшитых на заказ джинсах, балетках и черной футболке с длинными рукавами.

За пятнадцать минут нашего общения Мара нарисовала мне счастливую двенадцатилетнюю девочку, которая случайно оказалась не в том месте и не в то время. Я обратила внимание, что мать не упомянула ни о какой тревожности, которая между тем была отмечена в медицинской карте Коры.

– Полиция продвинулась в расследовании? Вам что-нибудь еще сообщили? – уточнила я.

– Всего лишь обрывки, – пожала плечами Мара. – И это очень мучительно. Полицейский сказал, что вряд ли мотивом было ограбление. То есть это же само собой разумеется. Кому нужно грабить двенадцатилетнего подростка? Но потом он добавил, что медсестры приемного отделения нашли в кармане Коры двести долларов. С какой стати у нее были с собой такие деньги?

– А сама Кора что сказала?

– Сказала, что не знает. Не помнит. – Мара покачала головой. – Ничего не понимаю.

– Зачем девочки пошли на вокзал? – поинтересовалась я. – Вы выяснили, что они там делали? – Ответ на этот вопрос не только удовлетворил бы мое любопытства, но дал бы некоторое представление о Коре и ее личности: нравится ли ей рисковать, или она скорее ведомая.

– Не представляю, зачем они туда отправились, – сразу ощетинилась Мара. – Но уверена, что это была идея Джордин или Вайолет. – И продолжила, неодобрительно поджав губы: – У Коры раньше не было близкой подруги. Девочка, которая могла бы ею стать, уехала в прошлом году. И Коре в школе пришлось очень трудно. Одна из ее одноклассниц оказалась весьма неприятной особой. Она обращалась с Корой просто отвратительно, но дочка продолжала терпеть, пока я наконец не позвонила в школу и родителям обидчицы. Возможно, следовало позволить девочкам разобраться самостоятельно, – вздохнула Мара, – но я просто не могла смотреть, как дочь страдает. Ей было трудно найти новых подруг. Вы же знаете, как бывает в захолустье.

Она ждала, что я соглашусь: дескать, о да, мне знакомы сложные социальные ритуалы, характерные для городков с населением менее тысячи человек. Но я понимала, что лучше сохранить нейтралитет. Ведь, согласившись с нею, я подвергла бы критике сообщество, которое она называет своим домом, а не согласившись – не отдала бы должное ее переживаниям.

– Расскажите мне о подругах Коры, – попросила я вместо этого. – О тех, кто ночевал у вас.

– Ну, Джордин Кора знает с детского сада, но маленькими они никогда не играли вместе. Бабушка и дедушка Джордин держат один из местных баров в городе. По-моему, мой муж ходил в среднюю школу с одним из их сыновей. – Она на мгновение задумалась. – Впрочем, я могу и ошибаться. В любом случае до этого года Кора и Джордин почти не общались. Они слишком разные. Кора замкнутая, застенчивая. Джордин шумная… – Мара нахмурилась. – Любит быть в центре внимания.

– А другая девочка? – подсказала я. – Вайолет.

Мара нервно потеребила мочку уха.

– Она новенькая. Ее мама работает на заправке, и вот с Вайолет Кора очень подружилась. Вайолет теперь почти каждый день после школы приходит к нам. Мама у нее, правда, несколько грубовата, но с Вайолет проблем нет. Милая девочка.

– Итак, вы считаете, что по части отношений со сверстниками учебный год был для Коры хорошим? – уточнила я.

– Пожалуй, да, – согласилась Мара. – Она почти подросток, и, видит бог, в этом возрасте дети – непостижимая загадка. Но Кора никогда и словом не обмолвилась о каких-либо проблемах. Да я и сама точно заметила бы.

– Хотите, чтобы я пообщалась с Корой прямо сейчас? – спросила я. – Она знает, что я к ней пришла?

– Я сказала, что ее хочет навестить другой доктор. – Мара встала и обхватила себя за плечи, словно вдруг продрогла. – Наверное, будет лучше, если вы сами объясните, чем занимаетесь.

– Конечно, – согласилась я и пошла за ней из семейной палаты, мимо стола медсестер и через холл в палату Коры. Мать толкнула дверь, открывая затемненную комнату с выключенными лампами и опущенными жалюзи. Единственный свет исходил от экрана приглушенного телевизора, висевшего на стене.

В углу сидела девочка-подросток, а на кровати лежала миниатюрная неподвижная фигурка пациентки.

– Кора, голубка, – наклонилась над ней Мара. – Ты проснулась?

Если Кора и ответила, я ее не услышала.

– Пришла доктор, о которой я тебе говорила. Я впущу чуточку света, хорошо? Так вам будет приятнее разговаривать. – Она подошла к окну и приоткрыла жалюзи, чтобы через них в комнату проникало немного туманного утреннего солнца, слегка развеивая мрачность обстановки.

Левая сторона головы Коры была выбрита, а череп усеивали десятки швов. Левый глаз и щеку закрывала плотная повязка, а другая половина лица была баклажаново-фиолетовой. Распухшие губы пестрели стежками, левая рука закована в фиолетовый полимерный гипс.

Совершенно непонятно, как выглядела Кора до нападения. Ее черты были настолько искажены, что я невольно задалась вопросом, как полиция вообще ее опознала. Может, на месте происшествия оказалась совсем другая девочка, которая назвалась спасателям Корой.

– Привет, Кора. – Я медленно подошла к постели, чтобы не напугать девочку: меньше всего ей нужны непонятные подкрадывающиеся незнакомцы. Приблизившись с правой стороны, я встала так, чтобы она могла меня видеть. – Я доктор Гидеон.

Глаз Коры, небесно-голубой, вяло моргнул, окидывая меня взглядом, притупленным болеутоляющими.

– Я знаю, к тебе приходило уже много разных докторов, но я совсем другой доктор. И пришла не для того, чтобы осматривать твою руку или другие травмы. Тебя ведь раньше частенько поддразнивали, верно? – Кора застенчиво кивнула. – Ну а я такой доктор, который тебя выслушает.

– Мозгоправ, короче, – буркнула старшая девочка, сидевшая в углу.

– Точно, – улыбнулась я.

– Кендалл, невежливо так говорить, – пожурила Мара. – Это сестра Коры, ей пятнадцать, – сообщила она, как будто это все объясняло.

Мне было интересно, где же мистер Лэндри. Вышел ненадолго? Сегодня вторник; возможно, его не отпустили с работы. Я сделала мысленную пометку просмотреть документы и узнать, чем Джим Лэндри зарабатывает на жизнь.

– Привет, Кендалл, очень приятно познакомиться. – Я снова повернулась к Коре: – Иногда, получив серьезные травмы, люди начинают испытывать множество разных чувств. Испуг, злость, отчаяние, растерянность. Ты чувствуешь что-то подобное прямо сейчас? – Пациентка никак не реагировала. – Думаю, тебе не очень-то и хочется говорить, но не сомневайся: когда ты захочешь и будешь готова, я тебя обязательно выслушаю. А пока у меня для тебя небольшой подарок. – Я полезла в свою объемистую сумку и вытащила стопку