Парасомния - Дмитрий Владимирович Ковальски

двери, избегая шума, вошел внутрь и оказался у лестницы, ведущей наверх. Пропуская скрипучие ступеньки, Ричард поднялся на второй этаж. Разговоры, стуки кружек, смех и ругань слышались от команды Фергуса. Не отрывая живота от пола, Ричард, подгоняемый любопытством, крался по балкону. Оказавшись над бандой, он наконец стал различать голоса.

– Что, если он не придет? – спросил кто-то.

– Он уже не нужен, – ответил Фергус. – Я встретил его сына, в нем большая сила.

– Твой брат не отпустит сына, – возразил хриплый голос.

– Мы с Оллином не спрашивали дозволения у нашего отца, в одну ночь уплыли, а затем вернулись – богатые и успешные.

– Он не такой, как вы…

– Марек, ты идиот. Я видел его глаза. Он гораздо лучше нас, и его ждут великие дела!

Ричард отчетливо увидел картину: он стоит за штурвалом, паруса полны сил и несут его корабль к родным берегам. Дома его ждут отец, мать и повзрослевшая Саманта, которая смотрит на него с восхищением. На поясе сверкает сабля с серебряным эфесом, на плечах мундир с золотыми пуговицами, а в трюмах полно драгоценных камней. Эта картина ярко сияла. Эти фантазии заставили его сердце биться чаще.

Не отдавая отчета в своих действиях, Ричард сбежал по ступенькам и оказался перед Фергусом.

– Поглядите, друзья, что я вам говорил! – похлопал в ладоши Фергус.

– А ты не робкого десятка, – сказал один.

– Я в таком же возрасте уплыл, – поддержал второй.

– Настоящий боец, – одобрил третий.

Фергус поднялся и внимательно посмотрел на мальчика. Ричарда била дрожь. Но то был не страх, а скрытая сила, которая искала дорогу на волю. Фергус улыбнулся гнилыми зубами и произнес:

– Добро пожаловать!

4

В таверне практически не осталось людей за исключением пары стариков, Августа и его собеседника. Тот сделал небольшую паузу в рассказе, чтобы раскурить трубку.

– Такое дело. За трубкой любая беседа слаще.

– Нет, откажусь. Лучше расскажите, что случилось с мальчиком.

– Тогда мы верили капитану до последнего дня, было в нем что-то такое… Это же было и в пацане.

– Если он старше Саманты на десять лет, сейчас ему должно быть около пятидесяти, но мистер Брукс ничего о ее брате не говорил.

– Послушай, парень, я стар, чтобы бережно хранить тайны, поэтому я поведаю о его судьбе, а ты хочешь верь, хочешь нет, но я это видел своими глазами. Только возьми еще пинту.

Август поднял руку.

– Пацан действительно был талантлив, не боялся никакой работы, а фехтовал в свои четырнадцать лучше доброй половины команды. Но у капитана цель была иная. Ты веришь в духов?

Августа передернуло. В голове мигом пронеслись картинки прошлых ночей.

– Всего лишь галлюцинация.

– А я верю. И капитан верил. А еще он верил в то, что если духа пленить, то он даст сил.

– И как собирался пленить духов ваш капитан?

– Свободных от тела уже никак – ничто их не держит в этом мире. А тех, что в теле, можно.

– Живых людей?

– Да, и чем сильнее человек, тем сильнее после его смерти бхут[12].

– Бхут?..

– Так индусы называли неупокоенные души. Но ты не перебивай. Простым оружием ты просто убьешь человека, а особенным все может получиться.

Август чувствовал нарастающую тревогу, которой объяснения не находил.

– Особенным оружием?..

– Да. Сделанным на крови во время ритуала.

Старый Марек каждое слово подчеркивал пальцем в воздухе.

– Сперва капитан Кимбол сделал кинжал на крови Рейнара, нашего боцмана – ничего не вышло. Потом он узнал, что кровь должна быть родной, и тогда провел ритуал на своей крови – бхут чуть не убил капитана, лишил его всех сил. Тогда Фергус вспомнил о своем брате.

Август почувствовал растущую внутри него злость, потому что догадывался о судьбе ребенка.

– Никого сильнее в своей жизни он не встречал, однако, когда увидел Ричарда, он понял, что плыл в Литтл Оушен именно за ним.

– Фергус же не умер во время обряда? И Ричард остался жив?

– Да, его кровь сделала кинжал особенным, но в нем хватило сил не только на это. Фергус сделал его своим первым духом.

Марек поднес два пальца к пустым выжженным глазницам.

– Я это видел. Я видел, как сила пацана наполнила нашего капитана, он стал выглядеть моложе, а раны на его теле затянулись.

Август с трудом сдерживал себя.

– А что его отец? Разве он не искал сына?

– Искал. Оллин сразу понял, что к чему, и выставил за наши головы такие цены, что на нас шла охота по всем морям. Но с каждым днем наш капитан становился все сильнее. Его не брали ни сабли, ни пули, и мы спокойно покоряли моря. А когда капитан заслужил доверие короны, потопив немало вражеских кораблей, награду с нас сняли.

Марек изобразил подобие улыбки.

– Вот только Оллин не успокоился. Спустя несколько лет он нас поймал. Каждого члена команды наказал лично. Тех, кто знал и не сказал, лишил языков. Тех, кто держал руки его сына, лишил конечностей. Тех, кто встал на защиту капитана, вздернул. Что стало с капитаном, я не знаю. Как видишь, меня он лишил глаз – засыпал порох и поджег его. Но доброго человека всегда ждет добрая судьба.

«Доброго человека» – Августа затошнило от этого словосочетания. Его распирала ненависть. Кулаки чесались от желания расквасить рожу старому пирату. Он резко встал.

– Ты куда, парень? – удивился старик.

Август спешно покинул бар. Для него он стал гнилым и темным. Даже если старик все выдумал, все равно лучше уйти отсюда и забыть об этом рассказе.

Дождь усилился. Август ускорил шаг. Он шел, поглощенный мыслями. С одной стороны, в духов и прочую нечисть он не верил, но с другой стороны, была Саманта, был старик с выжженными глазами, было все происходящее вокруг.

Колокольный звон врезался в мысли, возвращая Августа в этот мир. Он не заметил, как дошел до церкви. В этот раз она выглядела иначе. Когда он проходил здесь впервые, двери были закрыты. Сейчас же они приглашали каждого войти. Колокол ударил еще раз, словно подгоняя с решением. В надежде избавиться от тревожных мыслей Август вошел.

Убранство церкви оказалось скромным. Главный неф вмещал в себя два десятка пустых скамеек, апсиду с алтарем да бедно расписанный полусвод. Церковь строилась лишь на скупые пожертвования. В этих краях скорее верили в морских демонов, чем в бога. Август шел к алтарю, по пути разглядывая витражи. Серость и дождь не давали им играть всей своей красотой. Лишь три свечи уныло горели на алтаре.

– Здравствуйте, – раздался голос со стороны