Парасомния - Дмитрий Владимирович Ковальски

их лицах было заметно удивление. Чтобы как-то разрядить обстановку, Август поздоровался, но дамы ответили ему лишь неуверенным кивком. Удручающее место, сплошь обветшалые халупы. Эти люди не могли покинуть дом и лишь ждали исхода, надеясь на то, что хворь обойдет их стороной.

В былые времена отсюда шла торговля любым сырьем. Люди со всего города ехали сюда за свежей рыбой, продуктами, мясом и дешевой рабочей силой. Сейчас это никому не было нужно, поэтому прилавки опустели, как и глаза местных жителей.

Только одно место все еще несло службу. Бар «Йорик – морской черт» работал, как в прежние времена. В зале с пятью деревянными столами и барной стойкой пахло сыростью и дешевым скисшим вином. Свет исходил от небольших масляных ламп. Лица посетителей скрывала тень. Они даже не обернулись, когда Август вошел. Они вяло беседовали, выпивали, кто-то в углу грустно напевал мелодию.

Август подождал, пока с него сбежит вода, стряхнул остатки капель с плаща и подошел к бару. За стойкой работал старик.

– Что будешь?

– Вы подаете чай?

– Пить чай ты будешь на своей лужайке…

– Тогда бокал красного.

Старик откашлялся.

– Послушай, ты, видимо, не понимаешь, куда тебя занесло. Если хочешь двинуть к утру, тогда я налью тебе красного. А если хочешь жить, я налью тебе эль.

Он промок насквозь, и пинта эля могла бы помочь.

– Тогда давайте эль.

Старик снова откашлялся и поправил кадык.

– Не прогадаешь, парень, старуха хватки не потеряла.

Старик поставил деревянную кружку, полную до краев. Август аккуратно ее взял, чтобы ничего не расплескать, однако ручка болталась, так что часть эля вылилась на бар. Старик, не сводя с него глаз, протер лужицу рукой и вытер ее о фартук.

Август сделал глоток, на секунду лицо перекосило. Было непонятно, что он почувствовал раньше, горечь или кислоту.

– Настоящий живой эль, – одобрительно кивал старик, – а не то, что пьют везде.

Старик в очередной раз откашлялся – так, что мокрота вылетела на бар. Это заметил только Август. Держа кружку в руке, он отвернулся.

Глаза привыкли к темноте. Бар выглядел светлее и непроглядных участков не осталось. Людей в баре было больше, чем показалось на первый взгляд. Болезнь города их не тревожила, они жили в своем собственном мире, который ограничивался местными стенами.

Август вновь повернулся к старику.

– Скажите, здесь у кого-нибудь есть проблемы со сном?

– Ха, чертова немилость, посмотри на них! – рассмеялся старик. – Насчет сна не знаю, до дома их не провожаю, а проблем им хватает всю жизнь, так что свыклись они… Еще эля?

– Спасибо, у меня пока есть.

Август поставил кружку на бар, содержимое не уменьшилось даже на треть. Старик глянул в кружку, затем на него и неодобрительно покачал головой.

– Старикам сон не нужен. Вон, посмотри на того, в углу, – показал рукой старик. – Там сидит Марек, лет ему уже, наверное, двести. Каждое утро приводит его сюда бабка, а вечером забирает. Сам он не видит ни зги. Я ему иногда наливаю, а так он просто сидит и таращится белесыми глазами.

В углу сидел старец с обвисшим, как у мастифа, лицом. Сидел он неподвижно за исключением того, что периодически вертел головой из стороны в сторону, словно выискивал кого-то. Большой острый нос крючком делал его похожим на старого филина.

Старик кашлянул и надавил кулаком на кадык.

– Бабка привела Марека два дня назад и больше не возвращалась – видимо, почила, либо привела его сюда умирать. Не будешь свой эль – отдай ему да поспрашивай его.

Любопытство подтолкнуло Августа на это странное знакомство. Но когда подошел к столу, он пожелел о своем решении. В нос ударил едкий запах мочи. Но больше запаха пугал сам старец. Вблизи стали видны его глаза, белые и мертвые. Кожа вокруг них почернела и потрескалась, как высохшая земля. Помимо свисающих морщин, стали заметны и десятки шрамов. Правое ухо было цело лишь наполовину, над ним седые волосы разделяла толстая полоса плохо зажившего шрама. На две кисти рук было лишь шесть целых пальцев – либо не хватало фаланги, либо самого пальца.

– Можно вас угостить? – протянул старику эль Август.

– Присядь, парень, – бодро зазвучал голос старика. – Что ты мне принес?

– Кружку эля.

Старик повернулся здоровым ухом.

– Говори громче парень, и говори в это ухо – то не слышит уже больше двадцати лет.

– Кружку эля! – крикнул Август в здоровое ухо.

– Не кричи, я не глухой, – улыбнулся старик. – Если тебе что-то надобно от меня, одной не обойдешься. Тащи дюжину, старый Марек еще не ужинал.

Август доверился чутью и решил остаться.

– Как только кружка опустеет, ты просто подыми руку, и я принесу новую, – посоветовал бармен. – Только монеты вперед.

Август вернулся с новой пинтой, к этому моменту его кружка была пуста. Старый Марек вертел головой из стороны в сторону, словно ища кого-то в толпе. Но стоило Августу поставить кружку на стол, как старик посмотрел на него.

– Я думал, уже тебя не увижу, – рассмеялся старик. – Как звать-то тебя?

Август сел.

– Август Морган.

– И какой ветер тебя сюда принес?

– Просто гуляю.

– Видимо, ты где-то не там свернул, раз оказался здесь.

Старый Марек залпом выпил полпинты.

– Твой голос не похож на голос гуляющего без цели. Что ты ищешь?

Август решил говорить прямо, смысла что-то скрывать не было.

– Пытаюсь побороть болезнь города.

– Этот город не спасти, заболел он много раньше, когда чертов Кимбол слетел с катушек!

Старик жадно допил эль.

– Я знаю, что говорю, я с ним плавал!

Август заметил, что кружка опустела, и поднял руку. Он сидел и смотрел, как старый слепой пират стремительно поглощает эль. Он говорил много, но в основном о девках и портах, о которых Август не слышал. Пил эль и тянул время.

Когда Август потерял всякий интерес к его рассказам и стал сетовать на бесцельно потраченные монеты, старый Марек схватил его за предплечье и посмотрел на него своими выжженными глазами.

– Вижу, ты заскучал. Я могу рассказать, отчего этот город гниет, но знай, у тебя был шанс этого не знать.

3

– Тогда я был чуть старше тебя, парень. Напомни, как тебя звать?.. Август, да-да, точно, ты говорил. Возраст дает о себе знать, или шрапнель в голове – один хрен, не то что раньше. Тогда я был молод и силен, бывало, с удара мог расшибить бочку… Так вот, плавал я, значит, с двумя братьями. Толковые, сукины дети! Один умен не по годам, другой силен, как буйвол. Вместе они такие дела