Тридцать сребреников в наследство - Татьяна Рябинина

— Ну все, можете увозить, пока темно. На глаз ничего особенного нет, взял анализы. Когда будет готово, позвоню.

Дима вытащил из кармана конверт, суетливо протянул врачу. Тот благосклонно кивнул и пошел по коридору.

Еще через три часа Никита, покачиваясь, открывал дверь квартиры. На улице давно рассвело. Света встретила его в коридоре.

— Где ты был? — она подошла к нему, но отшатнулась. — Боже, какой ты грязный. А запах! Ты что, рылся в помойке?

— Нет, занимался на кладбище некрофилией, — крикнул Никита, обходя ее и закрывая за собой дверь ванной. — Потом расскажу.

Но рассказать ничего не смог, потому что после душа упал в постель и через минуту уже спал. Ему снилась Вероника, которая каким-то образом выбралась из черного пластикового мешка и сидела на капоте Диминой машины, болтая ногами. Она засмеялась и капризно протянула: «Хочу мороженого!»

Проснувшись, Никита понял: все дело в мороженом. Но яснее от этого не стало.

Глава 24

Тогда Никита не обратил внимания на Димины слова о том, что вокруг бабкиного наследства что-то затевается. А зря. Потому что через два дня к нему на работу пришла Евгения.

День этот выдался более чем удачный. Удалось продать пусть и не самую дорогую, но сильно залежалую квартиру, а за это полагалась солидная премия. До сих пор ему не слишком везло в риэлторском деле. То ли опыта не хватало, то ли напористости. Но эту продажу он провернул с блеском и теперь сидел в офисе, попивая кофе из своей персональной бульонной кружки по кличке Ведро и принимая поздравления. Пока в триумф не ворвался телефонный звонок.

— Никита, здравствуйте, это Евгения Григорьевна. Светина тетя. Я могу к вам сейчас подъехать на работу? — голос звучал торопливо, взволнованно. — Но если это неудобно…

— Удобно, удобно, — заверил ее Никита. — Адрес знаете? Жду вас.

На гребне успеха он подумал, что понадобился Светиной тетке как риэлтор. Может, квартиру решила продать. Или наоборот, в предвкушении денежных поступлений хочет подыскать какие-нибудь варианты для покупки. Сыну, например, квартирку. Или себе домик. Но когда Евгения вошла в офис, он сразу понял: что-то случилось.

Она сильно осунулась, на лице проступила какая-то неприятная желтизна. Волосы неаккуратными прядями выбивались из прически на щеки. Воротник блузки топорщился из-под пиджака, словно зверек, пытающийся выбраться из клетки. И сразу стало ясно, что никакие ей не сорок пять, а все шестьдесят. Неужели предстоящее наследство так повлияло?

— Мы можем где-нибудь поговорить? — спросила она, не замечая предложенного ей стула. — Где-нибудь… на нейтральной полосе?

Зачем тогда было в офис тащиться? Можно было сразу встречу в другом месте назначить, подумал Никита. Как-то ему все это уже заранее не нравилось.

— Здесь напротив есть кафе. Устроит?

— Вполне, — кивнула Евгения.

Они вышли из здания, перешли дорогу и спустились на несколько ступенек в небольшой подвальчик.

— Кофе здесь не слишком хороший, а вот молочные коктейли с мороженым — очень даже ничего. Хотите? — предложил Никита, когда они сели за покрытый клетчатой скатертью столик в углу.

— Нет, спасибо. Я соку выпью стаканчик.

Мимо проходила с подносом посуды подсобница.

— Девушка, здесь скатерть мокрая, поменяйте, пожалуйста, — остановила ее Евгения.

— За другой стол сядьте, — сквозь зубы процедила та.

— Девушка, я попросила вас поменять скатерть.

Ледяной тон и каждое слово — как металлический штырь, забитый в стену кувалдой. Буркнув что-то, девица ушла и тут же вернулась с чистой скатертью.

— Спасибо, — безупречно улыбнулась Евгения.

Никита отошел к стойке, взял Евгении апельсиновый сок, себе — персиковый коктейль с шоколадным мороженым. Обернулся — она курила, жадно затягиваясь и торопливо стряхивая пепел. Рука с сигаретой мелко дрожала.

— Теперь я понимаю, почему Эсфирь Ароновна выбрала главной наследницей вас.

— Работа у меня такая. Да и папа мой был очень деловой еврей.

Никита поморщился.

— Что, не любите евреев? — усмехнулась Евгения.

— Не сказал бы. Евреи… как бы это сказать? Очень полярны. Более полярны, чем другие народы. Видимо, это связано с религией. Христос, апостолы — это плюс. А те, кто Христа распяли, — минус.

— Ну, евреи даже в плюсе весьма своеобразны.

— Национальный характер. Тысячи лет знать о своей избранности и вдруг в один момент ее потерять, сказав: «Кровь Его на нас и на детях наших». Но ведь вы, Евгения Григорьевна, сюда пришли не еврейский вопрос со мной обсуждать? Что-то случилось? — Никита отпил коктейль и посмотрел на нее поверх стакана.

— Пожалуй. Хотя мне очень интересно то, что вы говорите. Никита, мне надо срочно уехать. Помните, я сказала, что мне страшно? Это не просто так. На то имеются веские причины. У меня есть кое-какие сбережения, но их никак не хватит, чтобы прожить полгода за границей. Придется нырнуть куда-нибудь в глухую провинцию.

— Чем же я вам могу помочь? — удивился Никита.

— Света говорила, что у вас есть квартира в Петрозаводске. Много заплатить я сейчас не смогу, но через полгода…

— Я бы вас и так пустил, без денег, но там живет семья с маленьким ребенком, не выставлю же я их на улицу. А вот у моего друга в Петрозаводске мать. Сама в городе, а за городом у нее теплый домик. Хотите, позвоню, может, пустит вас пожить? Там уж глуше не придумаешь.

— Никитушка, позвоните, очень вас прошу! — Евгения прижала руки к груди.

Никита набрал номер Погодина и в двух словах обрисовал ситуацию. Лешка обещал немедленно позвонить матери и тут же сообщить. Через пять минут он действительно перезвонил и сказал, что мать не против.

— Ну вот, — Никита допил коктейль и ложкой выскреб со дна шоколадную крошку. — Можете ехать. Адрес я вам напишу, как добраться, расскажу. Только учтите, печка дровяная, вода в колодце, удобства на улице.

— Неважно.

— Насчет оплаты договоритесь, не думаю, что она с вас много запросит. А как же работа?

— Ой, не до работы сейчас.

— Может, все-таки расскажете, что случилось?

Евгения закурила очередную сигарету.

— Помните, Анна затеяла ненужную возню, чтобы признать мать недееспособной? Глупость страшная, она сама от этого абсолютно ничего не поимела бы, кроме неприятностей. Так вот теперь это хотят сделать Зоя, Кирилл и Валера. Посмертная психиатрическая экспертиза и признание ее через суд недееспособной на момент составления завещания.

— Та-ак… — Никита забарабанил пальцами по столу. — И Кирилл Федорыч туда же?

— Зоя его убедила, что так будет лучше для Светы. Он человек хороший, но очень уж слабый. Его во что угодно