Тридцать сребреников в наследство - Татьяна Рябинина

— Обращайтесь ко мне на ты, — перебил Никита. — А то как-то неудобно.

— Хорошо. Понимаешь, я не слишком огорчусь, если у них что-то выйдет. В конце концов, даже в этом случае я свою долю получу. А вот все остальные — нет. Разумеется, они не стали обращаться к Стасу, нашли какого-то другого адвоката, подали иск. Но все это очень сомнительно. Вероятность, что получится, минимальная.

— Тогда почему вам нужно уехать?

— Видите… видишь ли… Меня хотели убить.

— Как?

— Очень просто, — усмехнулась Евгения. — Сегодня утром я переходила дорогу. На переходе, на зеленый свет. У «зебры» стояла машина, белая «девятка». Когда я пошла, она вдруг резко взяла с места — прямо на меня. Не представляю, как мне удалось отскочить, только крылом задело, синяк на все бедро.

— Номер не запомнили? Или, может, водителя рассмотрели?

— Да что ты! Номер, кажется, на семерку начинается. А может, на единицу. А водитель… не знаю. Женщина? Или мужчина с длинными волосами? Помню только темные очки.

— Неужели ваши братья или сестра?..

— А почему нет? Такие деньги на кону. Тем более, мы только на половину родные. К тому же есть еще Илья, Виктория, Марина, Алексей. В завещании ничего нет на тот случай, если я умру до вступления в права наследования.

— Подождите. Я не очень хорошо в этом разбираюсь, но, кажется, есть понятие трансмиссии. Если наследник умер, вступив в наследство, но не успев принять его, право наследования переходит к его наследникам. То есть к Косте.

— Там есть определенные нюансы, не все так просто. И потом, Никита, если уберут меня, то следующим наверняка будет он. И тогда все получат наследники по закону. Зоя, Кирилл и Валерий.

— А если в милицию?

— Смеешься?

— Ну… да, пожалуй, — согласился Никита. — Тогда вам действительно лучше уехать. Лучше прямо сегодня.

— Только, пожалуйста, не говори никому. Даже Свете. Я как-то сказала, что она цветочек, выросший на помойке. Это действительно так. Она не умеет врать. Лучше уж ей ничего не знать.

— И Костя не будет знать?

— Я ему скажу только то, что уезжаю. Надолго. На всякий случай. Так что, кроме тебя, знать не будет никто.

Ее лицо снова стало жестким, словно армированным, и Никита, который уже почти начал ей сочувствовать, испытал странную неловкость.

Глава 25

Евгения уехала в Петрозаводск тем же вечером. Потом она позвонила Никите, сказала, что устроилась прекрасно, обещала не пропадать. Одной головной болью меньше.

День шел за днем, Дима не объявлялся. Никита начал беспокоиться. Позвонил на мобильный — недоступен. Позвонил домой — трубку никто не брал. Тогда он решил поехать к нему.

Дима жил во флигеле старого дома на улице Яблочкова. Его квартира занимала весь первый этаж. Никита вошел во двор и посмотрел на окна. Темно. Похоже, приехал зря.

Огромный серый дог на тонких длинных лапах обследовал мусорные ящики. Пожилая женщина с поводком в руках топталась у подъезда, зябко кутаясь в кофту. Никита вспомнил, как Дима рассказывал про своего дога по имени Иннокентий.

Подойдя поближе, он спросил, показывая на собаку:

— Простите, это случайно не Иннокентий?

— Он самый, — приветливо кивнула женщина.

— А хозяин где?

— В больнице.

— Как? Что с ним?

— Да машина сбила. Вчера. Дмитрий Палыч у меня ключи оставлял, вот я за собакой и слежу — кормлю, гуляю.

— А в какой больнице, не знаете?

— В Джанелидзе.

Никита поехал в институт скорой помощи, но к Диме его не пустили. Сказали, что он в реанимации и что состояние тяжелое, но стабильное.

С превеликим трудом удалось найти следователя, который занимался этим делом. Вернее, делал вид, что занимался. Время было темное, улица пустынная, свидетелей никаких. На Диминой одежде остались частицы белой краски — единственная ниточка. Машина, судя по всему, двигалась на полной скорости, да еще по мокрой дороге, не тормозила, так что следов протекторов не осталось. Конечно, на станции техобслуживания дали информацию, но безрезультатно.

Никита рискнул взять на себя ответственность и рассказал следователю о том, как белая «девятка» чуть не сбила Евгению. Тот отнесся к его словам скептически.

— Заявление было? Нет? Тогда все это теория. И с чего вы взяли, что это та же самая машина? Хорошо, допустим, я соглашусь с вами, что в случае с той женщиной дело могло быть в наследстве. Но как с этим связан гражданин Зименков?

— А что, если тот, кто его сбил, таким образом решил увеличить свою долю наследства?

— Ну, это какая-то Агата Кристи получается, — добродушно засмеялся следователь, отчего его круглый живот мягко заколыхался под туго натянутой рубашкой. — Тогда он должен убить и всех остальных членов семьи. Честно говоря, уважаемый Никита Юрьевич, я не вижу между этими двумя случаями никакой связи. Я вообще не думаю, что это было покушение на убийство. Просто мокрая дорога, темное время суток. Кстати, у Зименкова в крови обнаружено известное количество алкоголя. Конечно, водитель виноват уже в том, что скрылся с места происшествия, но, может, он просто испугался?

Никита понял, что с ним каши не сваришь. Он еще немного поизображает кипучую деятельность, а потом, если гаишники случайно машину не обнаружат, благополучно спишет дело в архив. Конечно, может и такое быть, что Дима придет в себя, что-нибудь вспомнит. Марку машины, например. Но это сомнительно. Не то, что очнется, а что вспомнит.

В конце концов, рассердился Никита, выходя на улицу, мне-то что! Еще не хватало в частного детектива играть.

* * *

Марину грызла ядовитая ревность. Никогда еще с ней такого не было. Нет, конечно, она ревновала мужа постоянно, но не до такой же степени.

Разумеется, она понимала, что ее ненаглядное сокровище не образец супружеской верности. То придет заполночь, благоухая чужими духами, то помада на рубашке обнаружится. Ко мне бабу какую-то в автобусе притиснули, беззаботно ухмылялся он. И, конечно же, Марине это не слишком нравилось. Точнее, совсем не нравилось. Но устраивать сцены она не решалась. Все равно окажешься дурой, да еще во всем виноватой. Неважно, к кому Лешка уходит, пыталась она доказать себе, главное, что возвращается к ней.

Но то, что происходило сейчас, доводило ее до белого каления. Что именно? Марина не знала. Но происходило определенно. И довольно давно. По крайней мере, несколько месяцев. Она старательно закрывала глаза и делала вид, что ничего не замечает. Хотя не замечать было сложно.

То Алексей ходил хмурый и постоянно к ней придирался,