Я во всем виновата - Элизабет Кей

из своего кафтана, в свете фар отблескивали шлепанцы. На веранде соседнего коттеджа замигала лампочка, и из дома вышла женщина. Она недолго постояла у деревянной колонны крыльца и вернулась домой.

Я все еще была уверена, что Пейдж в безопасности. Я чувствовала, что мир добр. Я даже вообразить не могла, что произошло что-то по-настоящему плохое. Я села рядом с сестрой и кузиной, и мы стали терпеливо ждать, когда все снова будет хорошо.

Но потом время словно замедлилось, растянулось, как будто песочные часы положили набок. Я постоянно поглядывала на часы на полке в гостиной, но стрелки, казалось, не двигались. Я видела, что было семь часов, потом снова семь часов, а через несколько минут – все еще семь часов. Я смотрела на часы часами, ждала, пока минутная стрелка не указала вниз.

Я не могла больше этого выносить. Я была уверена, что мы должны сделать что-то еще. Я знала, что мы отлично решаем всякие головоломки.

– Как думаешь, мы должны помочь? – спросила я.

– Нет, – ответила Лидия.

Она хотела сидеть на диване и ждать.

– Мы только помешаем, – сказала Эмбер.

Она включила телевизор. Теперь я понимаю, что она начинала бояться все сильнее, и на то были веские причины. Вероятно, она думала об отце, который теперь знал, что произошло, и должен был приехать на следующее утро. Скорее всего, она думала – и была права, – что если с его любимой дочкой что-нибудь случится, то он будет винить ее.

Из динамиков раздалась музыкальная тема из мыльной оперы, которую любила наша тетя.

– Нам не разрешают это смотреть, – сказала Лидия.

– Все равно уже конец, – ответила Эмбер.

Я открыла входную дверь и сняла с вешалки тонкий плащ. В этом году он мне еще не понадобился, и его так и не достали из чехла. Я прислушалась к голосам, доносившимся с подъездной дорожки:

– Ей семь лет.

– Светлая кожа.

– И рыжие волосы.

– Синяя майка, но что толку.

Тетя сидела на крыльце, уронив голову на колени, и ее плечи дрожали. Я на мгновение задумалась, не слишком ли серьезна ситуация, не ошиблась ли я в своих предположениях, но потом вспомнила, что тетя всегда вела себя преувеличенно драматично и часто рыдала.

Я спустилась с крыльца, и по шее потек дождь. Было не холодно, но я затянула застежки на капюшоне пальто и опустила его ниже на лоб. Еще не совсем стемнело, но все вокруг казалось дымчато-серым, а солнце скрылось за облаками. Взрослые все закутались в дождевики и надели резиновые сапоги до колен. Я смотрела, как они расходились из-под небольшого навеса по разным уголкам поля и по разным участкам пляжа. Я пошла за ними по тропинке.

– Проверьте подлесок.

– И камни не забудьте.

– Кто проверяет пещеры?

Я видела, как волны разбиваются о песок. Мы всегда соблюдали правила, иногда нестрогие, но всегда четкие: не ходить в обуви на второй этаж, ежедневно принимать ванну. И еще одно: как только вода достигала скал, мы должны были возвращаться в коттедж; нам не разрешалось находиться на пляже, когда море покрывало песок.

Скалы почти полностью скрылись под водой.

Ей нужна была бы серьезная причина, чтобы уйти так далеко. Она не любила прятаться перед коттеджем, потому что в школе ей постоянно внушали, что незнакомцы опасны. Она считала, что переулок рядом с коттеджем слишком сырой и темный, а к тому времени действительно уже темнело. Она не хотела прятаться в доме из-за паутины в углах. И она бы не пошла на пляж одна.

Если только она не выполняла свое испытание.

Я уже собиралась побежать в коттедж и сказать тете, что надо обязательно посмотреть в пещере, когда заметила в воде что-то.

Рядом было несколько групп взрослых, но они все шли в неправильном направлении. Я, не задумываясь, рванула вниз по песку. Я прищурилась, пытаясь разглядеть в тусклом свете хоть что-нибудь. Я наступила на мокрую скалу и почувствовала, как нога в дешевых детских резиновых сапогах скользит. Я слегка поскользнулась, холодный острый камень разорвал штаны и порезал ногу. У меня до сих пор остался шрам под коленом. Я вдруг почувствовала себя совсем ребенком: в слишком большом плаще и слишком маленьких резиновых сапогах, наедине с безбрежным морем и ужасной паникой внутри меня.

– Эй! Помогите! Сюда!

Я помню, что несколько фонариков направились в мою сторону.

Свет был очень ярким, и я инстинктивно сделала шаг назад, потеряла опору и упала в неглубокую лужу. Через несколько секунд я вынырнула, кашляя и пытаясь снова нащупать опору. Ко мне протянулась рука женщины – нашей соседки, – которая подняла меня на ноги и отвела от камней на песок.

– Ты в порядке? – спросила она, наклонившись ко мне.

– Я что-то видела.

– Что? Что ты видела?

– Рядом со скалами что-то плавало.

– Не двигайся, – сказала она и закричала: – Сюда!

Несколько человек медленно бежали по пляжу, тяжело проваливаясь в песок в громоздких дождевиках и сапогах. Какой-то мужчина добежал до нас первым и вошел в воду.

– Я что-то вижу! – крикнул он. – Сейчас достану.

Я почти не могла дышать.

Я понимала, что одежда у меня промокла, нога поцарапана, я дрожу и трясусь, но на самом деле я ничего этого не чувствовала.

– Топляк, – крикнул он.

– Что это значит? – спросила я.

– Просто дерево, которое принесла сюда вода, – ответила Марианна. – Не беспокойся. Но ты молодец, что увидела. А теперь иди домой греться.

– Она здесь.

Это было сказано очень тихо. Голос еле донесся до нас с пляжа, – но донесся.

Я обернулась.

– Она здесь.

Голос прозвучал во второй раз, и время ускорилось.

Я стояла как вкопанная, пока взрослые бежали по тропе к пляжу. Фельдшеры в своих ярких жилетах мчались мимо скал.

– Берни! Мардж!

– Скорее!

– Мы ее нашли!

– Быстрее!

Глава 23

У Лидии заблестел лоб, словно паника просачивалась из-под кожи. Она внезапно встала, вылила кофе в раковину и выбежала в прихожую.

– Куда ты…

Но меня прервал длинный протяжный звонок. Кто-то нажал на кнопку и не отпускал.

– Я открою! – крикнула она.

Я подошла к дверям.

– Привет.

Это был Чарли.

Было странно видеть его таким бодрым и веселым.

– Работает? – спросил он, глядя мне в глаза. – Включился?

Он обошел мою сестру и направился в кухню.

– Прохладно пока, – заметил он.

Чарли прошел мимо меня, открыл шкаф с бойлером и положил инструменты на стол. От него было очень много шума: ботинки громко стучали, двигался он широко и свободно, да еще и напевал что-то, как будто совершенно не чувствуя атмосферы в коттедже.

Лидия закрыла входную