Гать - Александр Николаевич Афанасьев

Из вас будут готовить разведчика и диверсанта для работы в тылу Красной Армии. И вы должны быть готовы выполнить любое задание без нареканий и размышлений… Сейчас от вас требуется одно — беспрекословное выполнение всех приказов командования и прилежание… Все! Можете идти…

Потянулись дни занятий. Радиодело, топография, стрельба, вождение автомобиля, установка мин… Времени на размышление не оставалось, а когда появлялась свободная минута, то всех курсантов собирали в большой комнате и один из преподавателей читал выдержки из фашистских газетенок, которые издавались на оккупированной территории.

«Боже, — с трудом сдерживая себя, думал Сонин, — и это были когда-то русские люди! Сами-то они хоть верят в это дерьмо?.. Предатели, ничтожные и подлые… Бежать, любой ценой бежать… Пусть лучше убьют, чем есть один хлеб с этой бандой!»

Но просто бежать лейтенант не мог и не хотел. Он был солдатом, а солдат всегда и везде остается солдатом. Сонин тонко и четко рассчитал этот шаг. Как архитектор, он отлично рисовал, в институте преподаватели хвалили его способность в рисунке точно передавать индивидуальные особенности человека. Лейтенант на досуге стал делать, наброски портретов курсантов, преподавателей и щедро одаривал ими всех. Несколько раз он замечал, как за его спиной останавливался один из преподавателей: высокий, лысый, в поношенной форме. Стоял долго, изредка хмыкал, дыша в его затылок устоявшимся перегаром самогона и чеснока. Звали его Непомнящий. Числился он преподавателем топографии, хотя занимался в разведшколе тем же, чем занимался и до войны на воровских «малинах». Не спеша и довольно квалифицированно подделывал советские документы: паспорта, военные билеты, удостоверения, справки. Одно плохо — почерк у него был, как говорится, курица лапой лучше пишет.

Парня, с которым лейтенант жил, звали Лесником. Где и как он попал в плен и как его настоящее имя, Сонин так никогда и не узнал, да он и не спрашивал… хотя очень интересовался. Как-то Сонин заметил, что Лесник что-то прячет в укромном местечке в углу комнаты под половицей. Он сделал вид, что не обратил внимания на отпрянувшего в сторону Лесника. Через несколько дней, когда убедился, что Лесник его не подозревает, он поднял половицу и увидел там завернутый в тряпку пистолет…

Первым желанием Сонина было схватить пистолет и сунуть в карман, он даже руку протянул, но вовремя опомнился. Время его кое-чему научило… Он аккуратно опустил половицу, отошел в сторонку и, присев, посмотрел, нет ли следов в бликах солнечных лучей на крашеном полу. Вроде нет… На всякий случай взял мокрую тряпку и добросовестно вымыл пол.

Лесник пришел через час из бани. Он молча прошел к кровати и плюхнулся на нее. С его красного, распаренного лица градом катился пот. Он вытирал его полотенцем, болтавшимся на шее. Лесник, прикрыв глаза, внимательно осмотрел комнату, особенно долго рассматривал заветную половицу.

— Ты что, пол мыл, что ли?

— Да так… от скуки… — равнодушно произнес Сонин, зевая и разминая папиросу. — Живем как свиньи, кругом грязь… Хоть бы в лес пустили грибков пособирать…

— Как же, пустят… — пробормотал собеседник. — Слышал, намедни ночью пальба была?

— Ну!

— Ну вот и ну… Пятерых солдат на тот свет а полтора десятка раненых… Вот тебе и ну!

— Кто же их? — равнодушно бросил Сонин, садясь на кровать.

— Партизаны… — Лесник встал, разделся и, залезая под одеяло, буркнул: — Перебьют они нас, сволочей… И правильно сделают!

В эту ночь Сонин не спал. Беспорядочно мысли роились у него в голове, рождались варианты побега из школы и тут же отвергались. Одно он точно понимал: один он из школы не вырвется. Длинно тянулась эта ночь, и нудно, серо начинался день. Как обычно, сначала пробежка, потом два часа физподготовка, потом радиодело…

Когда началось радиодело, в класс заглянул Непомнящий и что-то тихо сказал преподавателю. Тот посмотрел на Сонина и кивнул на дверь.

— Срочная работа подвалила, — Непомнящий подмигнул Сонину. — Мне одному до завтра ковыряться, а вдвоем мы за два часа управимся… Надо готовить документы — скоро две группы забрасываются.

Сонин кивнул и молча пошел за Непомнящим. В маленькой глухой комнате тот достал из сейфа груду красноармейских книжек, удостоверений, предписаний со старательно вытравленными фамилиями и именами. На всех были приклеены фотографии курсантов в форме бойцов и командиров Красной Армии.

— А вот тебе их «настоящие» фамилии, — угрюмо хмыкнул Непомнящий, потирая виски. — Черт, башка болит… Ты это, шуруй, а я пойду полежу.

Так было не раз и не два… Сонин знал, что раньше чем к вечеру тот не появится. А появится в стельку пьяный. Редкая удача шла ему в руки. И лейтенант работал. Он быстро вписывал фамилии в документы. Потом раскладывал их и запоминал:

«Лоб крутой, нос короткий, на кончике слегка раздвоенный, лицо круглое, губы узкие, волосы темные… звание лейтенант, — Кирпичников Митрофан Васильевич, кличка Верный, рост средний… Лоб узкий, покатый, нос прямой, лицо узкое, подбородок острый, уши прижаты к черепу… рядовой Борисов Игорь Кириллович, кличка Подросток…»

Это было трудно. Глаза слезились, от напряжения голова отказывалась работать, мысли путались. А он снова и снова твердил приметы, фамилии, клички.

Когда Непомнящий ввалился в комнатенку, документы были готовы. Он внимательно их просмотрел и одобрительно хлопнул Сонина по плечу. Достал из кармана бутылку самогона и несколько бутербродов с колбасой, громыхнул об стол стаканом.

Сонин пить не стал.

— Лесник спросит откуда, — пояснил он.

— Как хочешь… Ты это… Про то, что делал, помалкивай…

Сонин кивнул.

— Ладно, топай.

И все-таки Сонин нашел себе товарищей для побега, хоть было это просто невозможно. Два курсанта, Бирюк и Старик, явно были себе на уме. Сонин обратил на них внимание на занятиях по топографии. Случайно им попалась карта области. Курсанты добросовестно изучали ее, но по тому, как они изредка переглядывались, подмигивали, Сонин понял — то что надо.

— Меня зовут Юрий, — негромко сказал он, когда они присели перекурить на поваленный ствол осины, — фамилия Сонин… лейтенант… где располагаемся, знаю… вывести смогу… Идете?

Только безрассудная смелость и решимость молодости могли толкнуть его на такой шаг. Ошибка стоила бы ему жизни. Но Сонин решился потому, что мало-помалу к нему вернулось то, что необходимо бойцу: уверенность в своих силах.

Оба его собеседника переглянулись и только спросили:

— Когда?

— Сегодня… Попробую достать оружие…

После ужина, когда все разошлись по комнатам, он решительно подошел к лежавшему Леснику и сказал:

— Я знаю, что ты прячешь оружие.

— Я?

— Да, ты… — Сонин удержал его на постели. — Я собираюсь отсюда уходить… Или ты пойдешь со мной, или я тебя…

— Идиот. — Лесник, отстранив Сонина, подошел к знакомой половице. — Я сам хотел