Шелковые дети - Наталья Васильевна Соловьёва

Вечером они с Энцо должны были ехать к Джанджи Кареццано. Энцо через свои полицейские связи удалось найти его телефон и договориться о встрече.

Когда Марго села в машину, Энцо сиял как медный таз. «Знает про Габриэле», – догадалась Марго и решила ни в коем случае не позволить ему говорить на эту тему.

Но, как только они тронулись в путь, Энцо помрачнел. Марго поняла: он думает про Джанджи.

– Слушай… ты сделал все что мог.

– Не знаю, Марго, не знаю. Всегда можно что-то пропустить. Наверняка это что-то было прямо у меня перед глазами!

– Хватит, задним умом мы все…

Марго замолчала. Энцо кипятился и не слышал ее. Марго знала, что такое чувство вины, и знала, что с ним ничего не поделать. Она сочувствовала Энцо, но сейчас никак не могла ему помочь.

Джанджи Кареццано жил в Лиссоне – индустриальном городке недалеко от Монцы. Небольшой домишко с потрескавшейся по фасаду штукатуркой. Марго вспомнила домик Нуччи. Как незавидно сложилась судьба простых участников этой истории…

Тот уже ждал их: сразу после звонка открыл дверь. Скромная, но чистая квартирка. Все идеально убрано, ничего лишнего. В воздухе витал неприятный запах стерильности, как если бы этот дом был тщательно очищен от всякой жизни. «Как в тюрьме», – подумала Марго.

Джанджи проследил за ее взглядом и словно понял ее мысли:

– Я так привык.

Он был примерно одного возраста с Риккардо и Джорджо, но выглядел как дряхлый старик. Сероватое лицо, глубокие морщины. Скрюченное худое тело, тонкие, словно безжизненные пальцы.

Он снова будто прочел мысли Марго:

– Рак. Недолго осталось.

– Мне жаль, – сказал Энцо.

Джанджи жестом пригласил их присесть на старом выцветшем диване.

– Мне очень жаль, – повторил Энцо.

Джанджи жестом показал – не важно.

– Не знаю я, кто убил мальчика. Все, что знал, сказал в полиции и на суде.

– Понимаю, – согласился Энцо.

– Вы слышали про новое убийство в семье? – осторожно спросила Марго.

– Кофе? – предложил Джанджи и, не дожидаясь ответа, пошел готовить. Плита стояла здесь же – в кухне-гостиной-столовой. – Я знаю только, что писали в газетах. То есть, в общем-то, ничего.

– Джанджи, через расследование нового дела мы надеемся раскрыть и старое, понимаешь? – спросил Энцо.

Джанджи пожал плечами и снова тот же жест – не важно.

– Пусть.

– Мы хотим задать несколько вопросов… – начала Марго.

Кофе закипел, но Джанджи будто не слышал этого. Очнувшись, он выключил газ и сказал:

– Спрашивайте. Мне уж все равно.

– Что ты помнишь про тот день, Джанджи? Я знаю, ты повторял это сто раз, я тоже сто раз читал материалы дела. Но все же, спустя годы, как ты помнишь тот день?

Джанджи задумался:

– Жарко было. Все просто изнывали от проклятой жары. Никто носу не казал после обеда. За несколько дней до того Нучча – нянька их – вышла во двор, так сознание потеряла. Ну а ребятня бегала, конечно, им удержу нет. А я… чинил я что-то в гараже… – Джанджи принес чашки с горячим кофе. Марго вздохнула: придется из вежливости пить без сливок.

– Газонокосилку, – подсказал Энцо.

– Ну да… – согласился Джанджи. – Дети туда-сюда сновали. Но за ворота не выходили – им запретили одним.

– Вместе играли? – спросила Марго, для вида прихлебнув горькую жидкость.

– Они не особо ладили-то. Так. То один подойдет, то другой.

– Родители были в спальне. В протоколе… – начал Энцо.

– В спальнях, – поправил Джанджи.

– Ну да, хорошо, – согласился Энцо.

– Подожди, – перебила его Марго. – Они спали в разных спальнях?

– В разных. Я ж и говорю… – Джанджи пожал плечами.

– А эти комнаты… находились далеко друг от друга? – спросила Марго.

– В разных крыльях, а что? – не понимал Джанджи.

До Энцо наконец дошло:

– Просто в протоколе они подтвердили алиби друг друга. Якобы были вместе, когда это случилось, а получается, что нет…

– Ну, – замялся Джанджи, – мы вообще-то тогда думали, что Риккардо Анелли – любовник синьоры Луизы.

Энцо опешил и поставил чашку с недопитым кофе на стол:

– Как интересно. Кто «мы» и почему так думали?

– Мы… Ну, мы – прислуга, что ли… – смутился Джанджи. – Не знаю, с чего все повелось… Синьор Анелли часто приезжал на час-другой. А какие дела у них? Бизнес врозь…

– Он приезжал, когда Джорджо не было? – спросила Марго.

Джанджи нахмурился:

– Да порой и когда был. Но синьора Луиза завсегда была. Это точно. Он к ней ездил. Прислуга болтала, что уж. Языки не завяжешь…

– И в тот день приезжал, правильно? – решил уточнить Энцо.

– Ну, – подтвердил Джанджи. – И мальчик его был. Очень он с моим пацаном дружил.

– Да-да, – согласился Энцо. – У вас сын того же возраста, что и Бебо…

– Подождите, – насторожилась Марго. – Ваш сын тоже в тот день там был?

– Так я и говорю, – вздохнул Джанджи, – ребятня бегала. Туда-сюда. За ними не уследишь.

– То есть помимо детей Бенедетто были Бебо Анелли и ваш сын? – спросила Марго.

– Ну да, – согласился Джанджи.

– А как его зовут? – Энцо стал хлопать по карманам пиджака, чтобы найти свою записную книжку.

– Он изменил фамилию, – нахмурился Джанджи. – Не хочет иметь со мной ничего общего.

– Его сейчас зовут Лоренцо Анцани, – сказала Марго.

Энцо передумал искать записную книжку.

– Да, – растерялся Джанджи. – А как вы узнали?

– У вас арахнодактилия.

– Что? – выдохнул Джанджи.

– Твою мать, Марго! – вскрикнул Энцо.

Марго, внутренне наслаждаясь своим триумфом, внешне старалась казаться как можно более невозмутимой:

– Генетическая особенность – синдром паучьих пальцев (простите, так это называется). Когда пальцы сильно удлинены и имеют своеобразное искривление, видите? – Она показала на руки Джанджи. – У Лоренцо то же самое, хоть и менее выражено.

Энцо и Джанджи все еще потрясенно смотрели на нее.

– Я, блядь, даже не знаю, что сказать, – буркнул Энцо.

Джанджи по-прежнему рассматривал свои руки:

– А это не опасно?

– Нет, конечно нет, – попыталась успокоить его Марго, не к месту вспомнив, что Джанджи вообще-то умирает от рака.

Наконец Энцо пришел в себя:

– Мадонна, ну ты и ошарашила меня! Я чуть не обоссался!

Глава 29

«Одна-единственная шелковая нить способна связать сердца, разделенные тысячей ли[30]».[31]

Вернувшись в Комо, Энцо потащил Марго к себе:

– Мне срочно нужно что-то съесть, я не могу думать на голодный желудок!

Марго хотелось подняться к себе и как следует осмыслить то, что они услышали от Кареццано, но старик был неумолим. Его энергичные движения и решительный тон не оставляли шанса на возражения.

Он посадил Марго на кухне и вручил ей две головки лука:

– Почисти-ка, ciccia… – а сам