Искатель, 1998 №7 - Даниэль Мусеевич Клугер

— Вы бандит? — бесцветным голосом спросил Левински. — Аферист? Шантажист?

Натаниэль опешил на мгновение, потом рассмеялся.

— Боже мой, конечно, нет! — ответил он.

— Почему же вы считали, что я откажусь от встречи с вами?

— Я — частный детектив, — сказал Розовски. — Меня зовут Натаниэль Розовски. — Вот, если угодно… — он предъявил Левински копию своей лицензии. Левински только мельком глянул на документ и снова молча кивнул.

— Как вы, вероятно, догадываетесь, я занимаюсь расследованием убийства вашего шефа, — сказал Розовски.

— По чьему поручению? — спросил Левински.

— Поручению?

— Да. Вы же частный детектив, — Левински сделал еле заметное ударение на слово «частный». — Кто поручил вам это расследование? Кто вас нанял?

— Страховая компания, — ответил Натаниэль, не вдаваясь в подробности. Ответ удовлетворил вице-президента «Интера», во всяком случае, он сказал:

— Хорошо, я вас слушаю. Задавайте вопросы.

Натаниэль несколько растерялся, поскольку приготовился к долгому и малоперспективному препирательству. Собственно, отправляясь сюда, он, скорее, хотел не побеседовать с Левински, а просто составить общее впечатление относительно работы и окружения Ари Розенфельда.

— Должен вас предупредить, — сказал он наконец, — что я — частный сыщик, а не полицейский следователь.

— Я это понял.

— Поэтому вы вовсе не обязаны отвечать на мои вопросы. Правда, в этом случае, вам, видимо, придется отвечать на такие же вопросы в полиции… — Натаниэль замолчал, выжидательно глядя на Левински и ругая себя последними словами: можно было бы и подготовиться к беседе.

Левински молчал, глядя на детектива лишенными выразительности глазами, и надо было о чем-то спрашивать. Розовски сформулировал про себя первый вопрос, но в этот момент тонкие губы вице-президента «Интера» разжались, и он сказал — почти без интонаций:

— Итак, вы собираетесь спрашивать, но не знаете, с чего начать. Я вам помогу. Чтобы сократить время, поскольку и у вас, и у меня его не так много.

Розовски засмеялся несколько обескураженно.

— Почему бы вам сразу же не задать вполне естественный вопрос: не я ли убил Ари Розенфельда? — продолжил тем же бесцветным голосом Левински.

— Д-да, действительно, — промямлил Розовски. — Что мешает мне задать этот вопрос?

— Нет, я не убивал его, — заявил Левински.

— Понятно… — Чтобы скрыть вполне естественную растерянность, Розовски извлек из кармана свой потрепанный блокнот и принялся его не торопясь, пролистывать. Вице-президент «Интера» некоторое время следил за его движениями, потом сказал:

— Если вам необходимо подтверждение моего алиби, вот, — он черкнул что-то на листке бумаги, — вот телефон моих знакомых. В тот день мы с женой гостили у них, в Беер-Шеве.

Натаниэль взял листок с номером, кивнул и спрятал листок в блокнот.

— Можете позвонить, — добавил Левински.

— Непременно, спасибо, — Розовски улыбнулся. — А…

— Вы, конечно, можете предположить, что, не убивая лично, можно спланировать и организовать убийство, верно? И в этом случае наличие или отсутствие алиби ничего не доказывают, — невозмутимо продолжил Левински. — Так вот: я не организовывал и не планировал убийства.

Собственно, Натаниэль уже оправился от легкой растерянности и теперь просто подыгрывал собеседнику Он был рад такому повороту дела: человек, явно раздраженный, стремится выговориться и невольно раскрывается. Важно не столько то, что говорил Левински, сколько то, как он это говорил.

— Могу объяснить, почему, — сказал тот.

Розовски кивнул, поощряя вице-президента «Интера», который, впрочем, вовсе не нуждался в поощрении.

— Смерть президента компании взвалила на мои плечи невероятное количество хлопот, просто невероятное. Постороннему человеку трудно себе представить это…

— Тем не менее вы все-таки стали главой «Интера», — вставил Розовски. — То есть поднялись ступенькой выше — ив служебном и, думаю, в экономическом положении.

— Что? — Моше Левински негодующе фыркнул. — Да будет вам известно, господин…

— Розовски, — подсказал Натаниэль. — Натаниэль Розовски.

— Да будет вам известно, господин Розовски, компания «Интер» — фактический банкрот. Полный банкрот. И вытаскивать ее из этого положения предстоит мне, в одиночку.

Натаниэль подумал, что ослышался.

— Вы не преувеличиваете? — спросил он, забыв на минуту о своем блокноте.

— Нисколько. Я мог бы представить вам документальные подтверждения этого. Правда, не уверен, что вы разбираетесь в банковском деле, — Левински позволил себе невесело усмехнуться. Во всяком случае, гримасу, исказившую на мгновение его непроницаемое лицо, Розовски решил принять за усмешку.

— Не разбираюсь, — подтвердил Натаниэль. — Я вам верю… Скажите, вы об этом узнали только сейчас? После того как стали исполнять обязанности президента компании?

— Н-ну… — Левински вздохнул. — Скажем так: я догадывался об истинном положении наших финансов, об этом трудно было не догадаться. Сейчас мои догадки лишь получили подтверждение.

— Ну а Розенфельд? — спросил Розовски. — Как вы думаете, он знал об этом?

— Уверен, что знал, — заявил Левински. — Иначе он не стал бы назначать аудиторскую проверку.

— Как вы сказали? — переспросил Розовски. — Ари Розенфельд назначил аудиторскую проверку счетов компании? Недавно? Вы уверены в этом?

— Две недели назад он сообщил об этом решении на очередном заседании совета директоров нашей компании.

— Вот как… — Натаниэль задумался. Картина обстоятельств смерти Розенфельда менялась в очередной раз. — Иными словами, у покойного Розенфельда (Натаниэль отметил, что при словах «покойного Розенфельда» Левински поморщился) возникли какие-то подозрения?

— Что вы имеете в виду?

— Он посчитал, что не все чисто с финансовыми делами компании?

— Он не делился со мной своими подозрениями. Но можно предположить, что они у него действительно появились. Иначе он не назначал бы аудиторскую проверку, а провел бы все силами наших же работников. Все-таки аудиторская проверка — это приглашение экспертов со стороны, не каждый бизнесмен идет на подобный шаг.

— Да, это серьезно, — протянул детектив. — Очень серьезно… Скажите, Моше, вы были знакомы с Галиной Соколовой?

— Был, — Левински стал еще мрачнее. — Я давно знал их обоих.

— Для чего вы приходили к ней в отель в день ее прилета?

— То есть как — для чего? — Левински с неприязненным удивлением посмотрел на детектива. — А вы бы не пошли? Когда у человека случилось такое?

— Н-ну, наверное, пошел бы.

— Что же вас удивляет в таком случае?

— Извините, Моше, но вы же знаете, что там произошло.

— Знаю, — хмуро ответил Левински. — Простите мою вспышку.

Он называл легкое повышение голоса вспышкой.

— В котором часу вы ушли от нее? — спросил Розовски.

— Не помню точно. Думаю, часов около одиннадцати. Нет, пожалуй, чуть раньше.

— О чем вы говорили?

— О чем мы могли говорить? Она была в шоке. Я пытался ее успокоить. Хотя как тут успокоишь?

— Как вы полагаете, она догадывалась о причинах убийства мужа?

Моше задумался.

— Думаю, нет, — ответил он. — А если и догадывалась… Понимаете, мы же не говорили об этом.

— Понимаю. Она не говорила вам, с кем собиралась встретиться в ближайшее время?

— С адвокатом, на следующий день.

— Больше ни