Окно Иуды - Джон Диксон Карр

– Вот как? – вкрадчиво спросил сэр Уолтер. – Вы хотите сказать, что в их отношениях могло быть нечто предосудительное?

– Нет. Не совсем… Просто…

– У вас имелись причины считать, что в их отношениях было нечто предосудительное?

– Нет.

Сэр Уолтер запрокинул голову и потер лоб, будто пытаясь привести в порядок странные ответы обвиняемого.

– Позвольте, я изложу ваши соображения по этому вопросу; пожалуйста, поправьте меня, если я ошибусь. Мисс Хьюм дружила с капитаном Ансвеллом, при этом в их отношениях не было ничего предосудительного. По этой причине мистер Хьюм, человек весьма разумный, возненавидел капитана Ансвелла и внезапно решил с ним «разделаться». Он звонит ему по телефону, однако трубку берете вы и по недоразумению принимаете приглашение в гости вместо капитана. Затем направляетесь, безоружный, в дом мистера Хьюма, где он угощает вас отравленным виски, будучи уверенным, что перед ним сидит капитан Ансвелл. Пока вы находитесь без сознания, кто-то кладет пистолет капитана в карман ваших брюк и (вы говорили об этом моему ученому коллеге) вливает мятный настой в ваше горло. Придя в сознание, вы находите свои отпечатки пальцев на стреле, которую не трогали, а виски, который вы пили, вернулся обратно в графин, на котором вообще нет никаких отпечатков. Верно ли я изложил вашу позицию? Спасибо. Неужели вы всерьез полагаете, что присяжные в это поверят?

Стало очень тихо. Подбоченившись, Ансвелл обозревал зал суда. Затем он произнес небрежным тоном:

– Я давно понял, что они не верят ни единому моему слову. Но если вы считаете, что у каждого поступка имеется разумная причина, советую занять ненадолго мое место – посмотрим, как вам это понравится…

Резкое замечание судьи прервало его речь, однако было понятно, что обвиняемый наконец сумел справиться со своей нервозностью и застывшее выражение исчезло из его глаз.

– Вот как, – невозмутимо откликнулся сэр Уолтер. – Хотите сказать, ваши поступки не имели под собой разумных оснований?

– Я всегда считал, что имели.

– А как насчет ваших поступков вечером четвертого января?

– Да. Когда ко мне обращались в таком тоне, как вы, я держал рот на замке.

Ансвелл вновь получил выговор от судьи, но впечатление, которое он сейчас производил, было намного лучше, чем на прямом допросе, что было несколько странно, поскольку сэр Уолтер разделывал Ансвелла под орех, и в зале, пожалуй, не нашлось бы и трех человек, которые верили хотя бы одному его слову. Свидетель сильно подвел Г. М., но теперь он вел себя как нужно, и я гадал, не подстроил ли старик все заранее.

– Вы сообщили, что отказались снимать пальто и обращались со свидетелем в грубой манере, потому что не хотели выглядеть «как полный дурак». Все верно?

– Да.

– Вы решили, что в пальто вы будете выглядеть умнее, чем без него?

– Да. Нет. Я имел в виду…

– Что вы имели в виду?

– Просто мне так показалось, вот и все.

– А если я предположу, что вы не сняли пальто, потому что не хотели, чтобы кто-нибудь заметил пистолет в заднем кармане ваших брюк?

– Нет, об этом я не думал.

– Вы не думали о пистолете в вашем кармане?

– Да. То есть никакого пистолета там не было.

– Давайте вернемся к вашему заявлению, которое вы сделали в полицейском участке четвертого января. Вы понимаете, что ваши показания сегодня полностью ему противоречат?

Ансвелл немного отодвинулся назад и снова стал теребить свой галстук:

– Нет, я не обратил на это внимания.

– Позвольте зачитать вам кое-какие отрывки, – сказал сэр Уолтер все так же невозмутимо. – «Я приехал к нему в шесть десять. Он тепло встретил меня…» Теперь вы утверждаете, что отношение к вам мистера Хьюма было не такое уж теплое, не так ли?

– Пожалуй что да.

– Каким же словам мы должны доверять?

– И тем и другим. В тот вечер он принял меня за другого человека, поэтому не был дружелюбен. Однако лично ко мне он всегда относился с большим теплом.

Несколько секунд сэр Уолтер молча смотрел на свидетеля, затем наклонил голову, как бы пытаясь не потерять самообладания:

– Мы не будем разбирать ваш ответ. Боюсь, вы не поняли моего вопроса. Относился ли покойный к вам дружелюбно во время этой встречи, независимо от того, кто, по его мнению, перед ним находился?

– Нет.

– Это я и пытался выяснить. Выходит, заявление, которое вы тогда сделали, – ложное?

– Тогда мне казалось, что это правда.

– Однако с тех пор вы успели кардинально изменить свое мнение? Хорошо. Далее вы говорили: «Он провозгласил тост за мои успехи и объявил, что полностью одобряет нашу свадьбу». Поскольку вы теперь решили, что покойный вел себя недружелюбно, как вы объясните это одобрение?

– Я неправильно его понял.

– Другими словами, – проговорил генеральный прокурор, – вы просите присяжных принять ваши новые показания, которые противоречат важнейшим показаниям, сделанным ранее?

– В принципе, да.

В течение целого часа сэр Уолтер Шторм с мрачным видом разбирал показания свидетеля, слово за словом, на отдельные фрагменты. В конце концов, когда он сел на свое место, от показаний Ансвелла мало что осталось; я никогда не встречал ничего подобного. Все ждали, что Г. М. подвергнет свидетеля повторному допросу, однако он лишь сказал:

– Вызываю Мэри Хьюм.

Надзиратель проводил Ансвелла обратно на скамью подсудимых. Ему принесли и передали через решетку стакан воды; он жадно начал пить, но замер, когда заметил следующего свидетеля.

Я не знаю, где находилась Мэри Хьюм, пока допрашивали обвиняемого. Казалось, она внезапно появилась прямо в середине зала, как будто не должно было возникнуть ни малейшего промедления на пути свидетелей к правосудию. Реджинальд Ансвелл теперь выглядел иначе; поначалу перемена была почти незаметна – лишь выражение некоторой опаски, будто кто-то хлопнул его сзади по плечу, и он не спешил оборачиваться. Впрочем, довольно скоро на его привлекательном скуластом лице вновь появилось скучающее выражение, и он как ни в чем не бывало забарабанил пальцами по графину. Затем посмотрел на обвиняемого, который теперь улыбался.

Мэри Хьюм бросила очень быстрый взгляд на затылок капитана, когда проходила к свидетельской кабинке. Не считая инспектора Моттрема, она оказалась самым спокойным из всех свидетелей (по крайней мере, производила такое впечатление). У нее на плечах была накидка из соболиного меха – рассчитанная на эффект, как не преминула сообщить мне Эвелин, – возможно, Мэри таким образом пыталась продемонстрировать свою независимость. Шляпку она не надела. Золотистые волосы были разделены на пробор и гладко зачесаны назад, открывая нежное, необыкновенно чувственное лицо, на котором доминировали голубые,