След на болоте - Андрей Анатольевич Посняков

— А в субботу, к полночи ближе, соседки ваши никого чужого на улице не видали, не рассказывали?

Поправив цветастый платок, бабуся задумалась:

— Чужих — нет, не видали. А то сказали бы! А на Федьку Потанина жалились. Ен, Федька-то, на мотопеде своем кажной день так и пали́т, так и пали́т до полночи! Спать, паразит гадский, мешает! Давно хотели в милицию про него… Дак ты уж разберись, милай! Ен там же, на Южной, с дедом своим живет, Тимофеичем! Ой, такую махру Тимофеич курит, такую махру! Вот как-то…

— Так Федька этот и в субботу ночью катался?

— Говорю ж — кажный день. А по выходным — особливо! Танцы в клубе-то, девки! Вот и пали́т.

— Ничего, Гликерья Федоровна. Разберемся!

Глава 7

Озерск и окрестности. 12–14 июня 1969 года

Подходя к отделению, Максим услышал раскаты громового хохота, доносившиеся из дежурки. Что ж, уж такая милицейская служба — всякое случается, иногда и такое, что животики от смеха надорвешь.

Хмыкнув, молодой человек поднялся по крыльцу и нос к носу столкнулся с начальством. Верховцев с Ревякиным стояли в коридоре и как-то странно поглядывали на участкового Сорокина, скромно притулившегося в уголке, у стенда «Навстречу великому юбилею!».

И чего они тут столпились? Сорокин, что ли, чего учудил? С него станется…

Поздоровавшись, Мезенцев хотел было пройти к себе в кабинет, да Ревякин придержал его за локоть:

— Максим, ко мне зайди. — Сказав это, Игнат повернулся к Сорокину: — И вы, товарищ младший лейтенант, тоже!

Ну точно что-то тот натворил, раз на «вы» и по званию.

— Ладно, ты тут разберись… с этим, — поправив китель, усмехнулся Иван Дормидонтович. — А я в райком. За новый труп оправдываться. Думаю, и за старые тоже еще прилетит… Э-эх… В общем, к вечеру буду. — Махнув рукой, начальник покинул отделение, по пути отругав только что появившегося Дорожкина за опоздание на работу! Рабочий день в отделении начинался с восьми, а сейчас уже было пять минут девятого!

— Чего это с ним? — войдя, пожаловался Игорь. — Как собака, на всех кидается… Случилось что?

— Пошли. — Игнат коротко кивнул и зачем-то пригладил короткие, подстриженные ежиком волосы…

* * *

В кабинете было душно, и Ревякин первым делом распахнул форточку.

— Садитесь, чего встали-то? — кивнув на стулья, замначальника уселся за стол. — Даже не знаю, с чего и начать… Да хоть вот… хм… с вещдока! Макс! Ты про книжку говорил…

— Так что, нашли, что ли? — встрепенулся Максим.

— На-ашли-и… Есть у нас тут… искатель… Даже в дежурку принес — зарегистрировать…

— Сами ж сказали — книжку искать… — шмыгнул носом Сорокин. Выглядел он вялым и невыспавшимся… Ну точно, у Верки был. Эх, Вера. Вера…

— Вот я и нашел… листочек… — младший лейтенант вытащил его из папки.

— Та-ак… — вчитался Игнат. — Значит, Потанин Федор, с Южной… мопедист… Ну-у, что сказать — молодец, Василий! А то мне злые языки донесли — тебя в автобусе на четыре двадцать видели.

— В автобус я заходил, да, — согласно кивнул Сорокин. — Кое-кого опросил да пошел подворный обход делать.

— Я и говорю — молодец! Всех опросил — никто ничего… Но! Похоже, хоть какой-то свидетель у нас все-таки будет. Так что, дуй, Вася, на Южную — опроси… А листком твоим Макс займется. Он же у нас книгочей… да, и еще… Игорь! Мы с тобой стилягу того ищем. Ну который в белых штанах… Очень он следователя заинтересовал, очень.

* * *

Федор Юрьевич Потанин, пятнадцати с половиной лет, учащийся первого курса местного СПТУ, проживал в самом конце довольно протяженной Южной улицы вместе с дедом, Михаилом Тимофеевичем, бывшим работником леспромхоза, а ныне пенсионером. От места ночного происшествия было километра полтора, а то и больше.

Старый бревенчатый дом-пятистенок с крытой серебристой дранкой крышей, кое-где залатанной толем, серый забор, покосившаяся дощатая сараюха. Как водится, огород. Никаких парников — картошка, морковка, свекла… немного лука. За огородом — банька по-черному, у калитки — будка с сидящим на цепи псом — пегим кобельком довольно мирного вида. Колодец… и прислоненный к нему худосочный мопедик «ЗИФ» — с велосипедным седлом, тоненькими колесиками, багажником и поржавевшей фарой.

Увидев мопед, участковый довольно усмехнулся — ну вот он, источник всех соседских бед! Коль мопед здесь, так здесь и его хозяин — Федька.

Сорокин тронул калитку. Звякнув цепью, вскинулся, залаял пес.

— Хозяева! — не торопясь заходить, прокричал Сорокин. — Эй, хозяева! Есть дома кто?

Через пару минут на крыльце показался седобородый старик в домашних разношенных тапках и телогрейке из ватника с обрезанными рукавами.

— Кого тут еще… Ого! Милиция… ититна мать! Тарзан, цыть!

Цыкнув на собаку, дед подошел к забору:

— Ну, милости прошу! Федька опять что натворил?

— Мне б с ним переговорить. — Участковый опасливо покосился на пса.

— Так нет его… к матери в Тянск уехал. Так-то он со мной живет — в училище учится. На механизатора! — Дед с гордостью поднял вверх указательный палец. — Профессия! Понимать надо, ититна мать…

— А вы, значит, Михаил Тимофеевич?

— Да можно просто — Тимофеич.

— Тогда мне бы с вами…

— Так пошли в дом, чаем тебя угощу.

От предложенного Тимофеичем чая Сорокин не отказался и с удовольствием выдул две кружки подряд — после вчерашнего крепленого винца очень хотелось пить.

В кухне, на печке, лежала разложенная для просушки махорка, рядом валялась оборванная, без обложки, книжка… и еще одна — такая же.

— Внук, Федька, таскает, ититна мать, — пояснил старик. — Книжки там всякие… старые, журналы, газетки… Я их на цигарки кручу.

— И много у вас таких?

— Дак в горнице-то глянь, ага…

Горницей Тимофеич называл просторную — в три окна — комнату, оклеенную старыми обоями с непонятным рисунком. Дальний угол был отделен самодельным шкафом, выкрашенным в темно-коричневый цвет. Такие шкафы еще до войны делали местные артели. Из-за шкафа торчала кровать с блестящими металлическими шариками — видно, там и квартировал Федька. Из мебели еще имелся старый диван, видавшая виды оттоманка, добротный комод и самодельная этажерка с книжками…

— Говорю ж, внук приносит…

Подойдя, участковый вытащил наугад книжку, пролистнул…

— Жюль Верн «Пятнадцатилетний капитан»… ДЕТГИЗ… О, тут и штамп! Клуб Ляхтинского сельсовета… Ляхтино… Там, по-моему, давно же никто не живет.

— Да уж, забросили деревеньку. И клуб забросили… а там и книги… Федька как-то за рыбой в тех местах был… Он ведь у меня любитель! Пока книжку не прочитает, ни за что на махорку не отдаст.

Стоявшее на комоде проводное радио пропикало