Обмен - Джон Гришэм

беспокоился о друге. Он неоднократно встречался с Джованной, знал ее с детства. Лука с семьей не раз отдыхал в поместье Челиков на берегу Черного моря. Омара, конечно, возмущало, что ливийцы задолжали ему за мост четыреста миллионов долларов, и он намеревался их получить, но гораздо больше его волновало благополучие Джованны.

Между тем Деннис Туллос сообщил Митчу, что для ее поисков компания обратилась к частной охранной службе в глубинах Ливии. Митч передал эту информацию Дариану Касачу из «Крюггал», и тот ничуть не удивился. «Примкнули к толпе», – прокомментировал он.

* * *

Слушание назначили на два часа дня в четверг, двадцать восьмого апреля. Утром Митч и его команда встретились в конференц-зале отеля с Челиками и Деннисом Туллосом. Они просматривали составленный Лукой график и искали способы существенно упростить процедуру предоставления суду документов, которых была целая гора. Потом обсуждали, как лучше внести изменения в иск, чтобы включить компенсацию за смерть сотрудников «Ланнак» – четырех охранников и Юссефа. Омар с самого начала взял управление на себя и наглядно показал, почему его считают жестким корпоративным управленцем, который не привык отступать. Он успешно воевал с ливийцами более двадцати лет, однако тяжбами с ними был сыт по горло. Больше никаких проектов! Омар сомневался, что похищение и казни – дело рук режима, поскольку тот всегда защищал иностранных рабочих, особенно тех, кого нанял «Ланнак». Каддафи явно утрачивал контроль над большей частью территории, и доверять ему не следовало. Разумеется, Омару хотелось расширить иск и включить все случаи гибели людей, чтобы возложить ответственность на ливийское правительство, но он согласился с Митчем, что для этого нужно больше времени. Валида наверняка найдут с перерезанным горлом. Предсказать судьбу Джованны не брался никто. На данный момент было слишком много неизвестных, чтобы выстраивать стратегии.

Перекусив сэндвичами, они на такси доехали до Дворца правосудия и поднялись в огромный пустой зал суда на пятом этаже. Снаружи поджидали два репортера. Один, с фотоаппаратом на шее, был из лондонского таблоида, другой – из широкоформатной газеты. Они спросили Митча, есть ли у него время побеседовать. Он вежливо отказался и вошел в зал суда.

В широком помещении с высоким потолком и огромными окнами было много света и достаточно мест для сотен зрителей, но внутри собрались только небольшие группы адвокатов, которые напряженно перешептывались, наблюдая друг за другом с разных концов зала.

Скамья представляла собой внушительный предмет мебели длиной не менее восьмидесяти футов, сделанный из темного дерева, которое, вероятно, срубили лет двести назад. Она возвышалась на шесть футов, а за ней стояли двадцать темно-бордовых кожаных кресел. Во время заседания судьи смотрели на адвокатов и участников разбирательства сверху вниз – с позиции огромного опыта и власти.

Все двадцать мест пустовали. Секретарь провел Митча, Стивена, Йенса и Роберто к столу истцов, и те извлекли содержимое толстых портфелей. Через проход от их стола расположилась вторая команда юристов с угрюмыми лицами и тоже начала раскладывать бумаги. Лондонская фирма «Ридмор» – любимая юридическая контора Ливии, которая прославилась на весь мир как сборище надменных болванов.

В «Ридморе» было пятьсот пятьдесят юристов – недостаточно даже для того, чтобы войти в число двадцати пяти крупнейших компаний, и она вела дела всего в нескольких странах, в основном в Европе. По словам Луки, фирма много лет как снюхалась с ливийским режимом, что отчасти объясняло, почему ее юристы глядят волком.

Помимо изобилия талантов, амбиций, мастерства и разнообразия, «Скалли энд Першинг» отличалась также огромным штатом. За последние десять лет фирма стала крупнейшей в мире и намеревалась и дальше удерживать вершину. В походке ее юристов сквозила вполне понятная и простительная легкая развязность. Более крупной юридической фирмы еще не существовало. Размер не всегда равняется таланту и не гарантирует успеха, но быть юридической фирмой номер один автоматически означает навлечь на себя зависть остальных сорока девяти фирм.

Адвокаты из «Ридмор» считались грозными противниками, и Митч никогда не относился к ним легкомысленно. Адвокат по делу, Джерри Роб, привел с собой пару юристов помоложе, как и он одетых в одинаковые, безупречно сшитые костюмы темно-синего цвета. Казалось, они не способны улыбаться.

Поскольку за другим столом новости были плохие, Роб счел себя обязанным сковырнуть струп. Он подошел к ним, протянул руку и сказал:

– Добрый день, джентльмены. – Держался он натянуто и пожимал руку, словно двенадцатилетний ребенок. Слегка задрав нос, он сообщил: – На прошлой неделе я разговаривал с Лукой. Надеюсь, у него все хорошо, невзирая ни на что.

Невзирая ни на что… Невзирая на то, что сам Лука умирает от рака, а его дочь сейчас в заложниках у очень неприятных людей.

– У Луки все хорошо, – кивнул Роберто. – Невзирая ни на что.

– Есть новости о Джованне?

Митч на приманку не клюнул и покачал головой. Нет.

– Ничего, – ответил Роберто. – Я передам, что вы спрашивали.

– Сделайте одолжение.

Дальнейший разговор был бы столь же нескладным, но тут дурным голосом взревела секретарь, и Роб вернулся к своему столу. Секретарь призвала всех к порядку по-английски и села, потом встал второй секретарь и сделал то же самое на французском. Митч обвел взглядом огромное помещение. Две группы юристов сидели далеко друг от друга, между ними расположились несколько клиентов. В первом ряду маячили два британских репортера. Вряд ли кто-нибудь в зале знал французский, но того требовал судебный регламент.

Трое судей вышли из-за скамьи и заняли свои места. Председатель села посередине, двое ее коллег расположились от нее футах в двадцати. Семнадцать кресел пустовали. Перенос сроков рассмотрения дела не требовал полноценного участия всего президиума.

Мадам Виктория Поули, американка из Дейтона, бывший федеральный судья, стала одной из первых женщин, окончивших юридический факультет Гарварда. К ней разрешалось обращаться «мадам», «председатель», «судья», «ваша честь» или «лорд». Все остальное не приветствовалось. Лишь юристы с Британских островов и Австралии осмеливались использовать слово «лорд».

Справа от нее сидел судья из Нигерии. Слева – судья из Перу. Ни у одного из них не было наушников, поэтому Митч предположил, что пауз для переводчиков не предвидится.

Мадам Поули приветствовала всех и сообщила, что на повестке дня всего пара вопросов. Она бросила взгляд на секретаря, та встала, объявила дело «Ланнак» и принялась зачитывать его историю начиная с подачи жалобы в октябре прошлого года. Сделать такое чтение интересным практически невозможно, и монотонный голос секретаря навевал на зал суда отчаянную тоску. Она листала страницы, голос становился все более и более нудным. Последней мыслью Митча перед тем, как он задремал, было: «Надеюсь, это не станут