Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 - Дэн Браун

такая Сюзанна», — сказал я и назвал адрес, полученный от моих информаторов. Я бахвалился этими своими знакомыми, играл роль умудренного опытом мужчины. С запиской в руках я продолжал наблюдать за девушкой, неподвижный, как тысячелетняя скала в горах Альборз.

— А дальше? Чем все закончилось? — спросил Стуки, которому не терпелось узнать окончание этой восточной сказки.

Дядя встал и стал бродить по лавке в поисках щетки для расчесывания ковровой бахромы.

— Чем закончилось, чем закончилось, — проворчал старый иранец. — Как все истории большой любви в Иране.

— А как заканчивается большая иранская любовь? — спросил Стуки. — Что было написано в той записке?

Дядя Сайрус был тронут искренним интересом племянника.

— В записке было сказано: да, ты можешь меня любить.

— Но это же чудесно! — воскликнул инспектор Стуки. У него возникло желание обнять старого последователя господина Моссадека[87].

— Вот только с того дня я больше никогда ее не видел, — произнес дядя Сайрус. — Я искал мою Сюзанну, но так и не нашел.

— Что случилось, дядя?

…Ты знаешь, что я покинул страну, когда к власти пришел шах. Я смог вернуться в Тегеран только после его падения, через несколько лет и на очень короткое время. Я пошел в мой район и, стоя в дверях своего старого дома, увидел приближающуюся ко мне женщину. Она была в чадре и поприветствовала меня с изяществом и элегантностью. Женщина спросила, не я ли синьор Сайрус Мадани. На мой утвердительный ответ она сообщила, что ее зовут Симин и что она подруга бедной Сюзанны. Я побледнел, сделавшись белее мела. Я спросил ее, почему она так сказала: бедная Сюзанна. В ответ женщина объяснила мне, где на Мессгарабадском кладбище искать могилу ее подруги. «Если ты захочешь ее навестить», — добавила она.

Еще Симин рассказала, что за несколько часов до несчастного случая, который унес ее в могилу, Сюзанна вспоминала обо мне. «Какой хороший человек Сайрус, я счастлива, что познакомилась с ним», — так она сказала.

Стоя у ее могилы, я вслух спросил Сюзанну, могу ли я еще ее любить. Слезы текли по моим щекам, словно вода в реке Дарбанд. На могильной плите было высечено: «Если ты придешь навестить меня, приходи с любовью». Я упал на колени рядом с могилой, потрясенный этой фразой. У меня было такое чувство, будто я заблудился в темном лесу. Я потерял ощущение времени, и только лилово-красные, шумящие на ветру клены напомнили мне, что весна давно прошла и что наступила осень. В усыпальнице, где нашла последнее пристанище Сюзанна-Лилия, я оставил букет прекрасных белых лилий.

Стуки даже прослезился, слушая эту историю. Он спросил дядю, была ли в его рассказе мораль. Сайрус вернул себе ясный взгляд, хитро улыбнулся и произнес: бывают дни, когда ты наполовину жив, а наполовину — мертв.

2 ноября. Вторник

Логова лисиц и норы сомов превратили берега рек в подобие швейцарского сыра, а нашествие множества нутрий, числом более, чем количество работников в китайских швейных мастерских, лишь усугубило этот процесс.

Власти не знали, что еще можно сказать по поводу причин наводнения. А ведь было бы достаточно после двух дней непрекращающегося ливня просто прогуляться по полям, чтобы увидеть, как реки вышли из берегов и вода стремительно прибывает в города. Казалось, она сбилась с пути и устремилась к людям за помощью, вопрошая: «В какой стороне море?»

Стуки выключил телевизор. С гримасой отвращения он покосился на банку варенья. Ничего не поделаешь, сегодня утром у него все валится из рук. Инспектор выглянул в окно и увидел приближающегося к дому доктора Анабанти. Тот наверняка пришел забрать Арго.

— Я вернулся и готов приступить к своим обязанностям, — сказал фитотерапевт.

Он выглядел отдохнувшим. Впрочем, Стуки не помнил, чтобы Анабанти когда-нибудь перенапрягался.

— Как прошла ваша поездка, доктор?

— Мне пришлось возвращаться из Доломитов на пароме. Никогда в жизни не видел столько воды. Если так и дальше пойдет, вместе с ледниками растают сами горы.

— Будем надеяться, что нет.

— Я знал, что нас ждет весьма непростое время. Этот год был не из лучших для Humulus lupulus.

— Для дикого хмеля?

— Да, я собираю его весной в оврагах. И если бы это хоть иногда проделывали наши политики, они бы научились сопоставлять информацию о росте дикого хмеля с данными о валовом внутреннем продукте. И тогда бы они лучше понимали, что творится в стране.

— Согласен, очень серьезная теория. Но вы, как я понимаю, здесь из-за собаки? Я должен вернуть Арго?

— Естественно! — снисходительно улыбнулся фитотерапевт. — Речь идет о пространственно-временной когерентности. Я принял собаку раньше вас и должен вернуть ее синьору Баттистону. Кстати, как он там?

— Идет на поправку, — вздохнул Стуки.

Все это время Арго прятался за инспектором, что не ускользнуло от внимания Анабанти.

— Вижу, вам удалось завоевать сердце животного. Поздравляю!

— Ну что вы, — засмущался Стуки.

— Данный факт отменяет необходимость пространственно-временной когерентности. Эмоциональная связь — явление более высокого порядка, которому я не могу противиться.

— Это означает, что Арго может остаться у меня? — спросил Стуки, и сердце его радостно забилось.

Фитотерапевт рассеянно кивнул головой. Он уже погрузился в свои размышления, лавируя среди астральных сил и эфирных сущностей.

— Ах да, продолжайте принимать Silybum marianum для печени.

Возможно, его вывело из задумчивости это слово, а может быть, что-то еще. Взгляд Анабанти упал на пса, свернувшегося клубочком возле кресла. Арго выглядел каким-то слишком спокойным.

— Почему собака такая заторможенная?

Инспектор это тоже заметил.

— Если честно, я не знаю. До вчерашнего дня она скакала, как кенгуру.

— Чем вы ее кормили?

Стуки с трудом попытался восстановить меню Арго.

— Лосось, печень кролика.

— Что еще? Наверняка было что-то еще.

— Арго немного пожевал персидский ковер.

— Безнравственный вы человек! — воскликнул Анабанти. — Персидские ковры чрезвычайно вредны для домашних собак. У бедняги непроходимость кишечника.

— Вы в этом уверены?

Доктор Анабанти деликатно и умело пальпировал живот Арго. Собака выглядела так, словно была сделана из поролона.

— Окклюзия! — поставил диагноз Анабанти.

— Антимама! И что теперь делать? — спросил Стуки, начиная всерьез волноваться.

— Вазелин! Срочно!

— В каком смысле?

— Десять миллилитров внутрь натощак, каждые двенадцать часов. И контролировать опорожняемость кишечника.

В полицейском управлении агенты Сперелли и Ландрулли обсуждали местную прессу. Целых полстраницы газеты было посвящено молодой девушке, которая утверждала, что к ней явилась Дева Мария, чтобы предупредить о наводнении. Вначале общественность, в том числе и верующие, скептически восприняли оба заявления. Однако с течением времени все большее количество граждан склонялось к мнению, что А. З. (таковы были инициалы девушки) могла действительно иметь особый канал связи с небесной канцелярией или, по крайней мере, обладать особой чувствительностью — и это подтверждалось обширными территориями, залитыми водой. В газете была даже небольшая фотография окруженной деревьями лужайки, где, по утверждению ясновидящей, к ней явилась Мадонна.

— Что вы, ребята, на это скажете?

— Тайна, — произнес Ландрулли.

— В смысле?

— Тайна веры. Но, инспектор, вы что, уже уходите?

Стуки показал полицейским агентам баночку вазелина, купленную в аптеке по дороге на работу.

— У меня проблемы, — произнес Стуки, не отдавая себе отчет в двусмысленности ситуации, но сразу же поправился: — То есть у собаки, за которой я сейчас присматриваю, похоже, имеются кое-какие неприятности с кишечником. Я зашел вас предупредить, что вернусь домой, чтобы хорошенько провазелинить моего четвероного друга.

— А, понятно, — ответили полицейские, —