Искатель, 1999 №11 - Кир Булычев

ничего не понимаю. Я вообще ничего не понимаю. Если кому-нибудь сказать, что мне сейчас пришло в голову, меня немедленно упрячут в психушку, — Розовски тяжело вздохнул. — Да что там — упрячут! Я сам себя упрячу в психушку… И буду, между прочим, абсолютно прав.

Утром следующего дня светло-серая «Субару» остановилась у дома номер десять по улице Элиягу-Цедек в Рамат-Гане.

— Думаешь, нам стоит с ним поговорить именно сейчас? — спросил Маркин, не выключая двигателя. — Все-таки у человека траур, наверное, сидит шив’у. Между прочим, последний день. Седьмой, — он посмотрел на черную ермолку, надетую начальником по такому случаю. Поправил точно такую же, чудом державшуюся на его голове.

Натаниэль между тем с интересом разглядывал уже знакомых ему пожилых еврейских представителей черной и желтой расы. Старички продолжали резаться в нарды.

— Интересно, у них перерыв бывает? — задумчиво спросил он помощника. — Такое впечатление, что они отсюда даже ночевать не уходят.

Маркин посмотрел на игроков, пожал плечами и выключил двигатель.

— Мне подождать? — спросил он. — Или пойти с тобой?

— Пойдем, — Натаниэль выбрался из машины. — Вместе поговорим. Выразим соболезнование. Ничего, нормально. Насчет удобно, неудобно — как-нибудь переживем. И не такое переживали. Пусть лучше нас считают нахалами, чем… — он не договорил.

Розовски остановился у лавочки. Китайский еврей (или еврейский китаец) поднял голову и приветливо посмотрел на сыщика.

Маркин вдумчиво дымил трубкой чуть поодаль.

Натаниэль приветливо улыбнулся двум старикам, играющим в нарды, и сказал:

— Жарко сегодня. Опять хамсин.

Старики согласно качнули головами и с интересом воззрились на детектива, ожидая продолжения столь многообещающего начала. Натаниэль сел на лавочку напротив. Маркин, после некоторого раздумья, подошел ближе, но остался стоять.

— Вы в этом доме живете? — спросил Натаниэль.

— В этом доме, в этом. На первом этаже, слава Богу, в хорошей квартире, — ответил темнокожий. В его речи звучала легкая шепелявость, характерная для амхарского акцента выходцев из Эфиопии.

— И я на первом, — сообщил возможный репатриант из провинции Сычуань. — Как раз напротив.

— Вы знаете хозяина шестой квартиры? На третьем этаже? — спросил он.

— Который жену похоронил? Знаем, конечно. Он шив’у сидит, никуда не выходит, — сказал постаревший Хендрикс.

— У человека друзей нет, — подхватил постаревший Чан. — Никто не приходит.

— Говорят, она с ним крепко поссорилась. В день смерти, — сказал Натаниэль. — Не слышали?

— Слышали, — ответил Чан. — Как же не слышать! Они так кричали — ой-ва-вой! На всю улицу. Окна открыты — все слышали. По-русски ругались, громко-громко.

— Только не в тот день, — заметил Хендрикс. — Совсем не в тот день. Накануне ругались. А в тот день тихо было.

— Вот как? Понятно. Значит, совсем никто не приходит?

Старики задумчиво посмотрели друг на друга и покачали головами. Натаниэль поблагодарил и направился в подъезд. Маркин на ходу вытряхнул из трубки горящий табак и устремился за ним.

Дверь с пластмассовой шестеркой была прикрыта неплотно. Николай Ройзман сидел на низенькой скамеечке у окна — как и положено человеку, сидящему шив’у по умершему родственнику. Был он основательно небрит, голову покрывала черная ермолка с двумя блестящими заколками. Красные воспаленные веки четко выделялись на бледном нездоровом лице. Он молча уставился на сыщика, видимо не узнавая его. Маркин вообще не был удостоен взглядом. Натаниэль прошел в комнату, пододвинул к себе такую же низкую табуретку и сел напротив хозяина. Саша постоял в некоторой растерянности, огляделся и, не найдя ничего подходящего, уселся прямо на пол — в углу, рядом с дверью.

Ройзман безразлично посмотрел на него, потом на Натаниэля. Моргнул. Лицо его сморщилось.

— А, это вы… Частный детектив, — сказал он неприязненно. — Все вынюхиваете. Высматриваете. Что вам нужно? И кто это с вами? Полицейский?

— Это мой помощник, его зовут Саша. Вообще-то я мог бы сказать, что мы пришли выразить вам свое соболезнование, — ответил Натаниэль. — Но не буду, хотя доля истины в таком утверждении содержится. Откровенно говоря, я пришел за другим. Я хочу получить от вас ответы на несколько вопросов.

— А если я не отвечу? — спросил тот глухо.

Розовски пожал плечами.

— Тогда мы уйдем. Настаивать не имеем права. Вы можете в любую минуту позвонить в полицию и потребовать, чтобы нас вышвырнули отсюда, — сказал он спокойно, даже благожелательно. — В этом случае вы останетесь один на один со своими проблемами. Я не уверен, что вам удастся их решить. Так как? Могу я задавать свои вопросы?

— У меня телефон отключен, — угрюмо произнес Николай. — Так что никуда я звонить не собираюсь. Спрашивайте. Не думаю, что смогу ответить на ваши вопросы, но — задавайте. Мне на все наплевать.

Прежде чем последовать этому разрешению, Розовски окинул внимательным взглядом книжные полки. Подошел, провел рукой по корешкам. Нашел нужный том, принялся листать его. Разочарованно закрыл.

— Тут была цветная вклейка, — сказал он. — Я вчера очень внимательно просмотрел такую же книгу. У моего друга Давида Гофмана. Вы не слышали его имени? Он специализируется на истории Византии. Вы, кажется, тоже. Во всяком случае, кто-то мне говорил об этом… Ах да, Виктория Смирнова.

Николай ничего не ответил, опустил голову. Натаниэль подождал немного.

— Николай, — мягко произнес Натаниэль. — Вы ведь не работаете на автостоянке в Бней-Браке, верно? Вы работаете… вернее, работали садовником на улице Пальмах в Кфар-Шауль. Приходящим садовником. Дом номер двенадцать. Это рядом с домом номер десять, в котором жили Смирновы. Почему вы солгали — тогда, при нашей первой встрече?

Ройзман не ответил. Он сидел, чуть раскачиваясь на своей крохотной скамеечке, больше похожей на подставку для обуви, уставившись в пол. Ноги его, несмотря на духоту, были укутаны тонким клетчатым пледом. Натаниэль вернул книгу на место. Вновь сел напротив хозяина.

— Вы и сами знаете, — едва слышно ответил, наконец, Ройзман, по-прежнему глядя в пол. — Это я ее убил. Это я убил Дину. Если бы не моя глупость, она была бы жива. А о том, что я работал садовником, знала только Дина. Кроме Аркадия, конечно. Он меня и устроил туда, к соседям.

— Почему же ничего не знала Виктория?

— Я попросил Арика никому об этом не говорить. Достаточно и того, что я стал ночным сторожем на автостоянке.

— Ну да, понятно. А видеть она вас не видела — Аркадий приглашал вас подстричь газоны только в ее отсутствие… Маскарадный костюм в комнате для садового инвентаря, — задумчиво произнес Розовски. — Концентрат Е-5000Х, который вы обычно использовали для опрыскивания деревьев и которым был отравлен Аркадий Смирнов. И вот эта книга — тоже. Так куда же делась вклейка?

— Сжег. Я испугался. Я хотел избавиться от всего, что… — тут он впервые посмотрел на Натаниэля. —