Наследники чужих судеб - Ольга Геннадьевна Володарская

— Значит, мне придется уезжать отсюда, — спокойно возражала Жанара.

…Интересно, уехала?

Оля выключила утюг, а выглаженные вещи убрала в шкаф. Пусть он наполнит белье и полотенца запахом детства. После этого подошла к окну, проверила, закрыто ли. Дверь тоже заперла. Теперь, когда лазейка в заборе заколочена, никто не проникнет на ее участок, а тем более в дом. Разве что кот. Для него приоткрыта форточка.

Спать было рано, и Оля решила проверить работу Норриса. Нужно было это сделать до того, как платить ему, но она думала увидеть его еще раз.

— Я совсем не разбираюсь в людях, — вынуждена была признать Оля, вспомнив об уволенном плотнике. — Никогда бы не приняла Норриса за насильника. Всегда считала, что у них похотливый взгляд, а руки постоянно тянутся к паху…

Она передернулась, представив себе это, и начала обход владений. Спустя четверть часа Оля остановилась у лестницы, ведущей на чердак. Не соврал Норрис, ремонтировать тут ничего: все поломано.

«Как будто специально, — пронеслось в голове Оли. — Гнилой была только та доска, которую Норрис выкинул. Остальные выглядят, как порубленные топором».

Оля встала на правый край нижней ступеньки. В ней торчали огромные гвозди, и она (не целиком, а боковой частью) выглядела крепкой. Так и оказалось. Аккуратно ставя ноги, Оля вскарабкалась наверх. Отодвинув щеколду, толкнула люк. Тот без усилий отошел. И даже не скрипнул!

Чердак встретил Олю приветливо. Она ожидала увидеть горы хлама, мусора, мышиного и птичьего помета. Клубы пыли и паутины. Возможно, трупики тех, кто оставил свои фекалии. Но нет, на чердаке было убрано. Пыль, естественно, имелась, но не больше, чем в доме в день ее приезда.

Оля прошлась по чердаку.

«Такое ощущение, что весь хлам отсюда перенесли в коридор, ведущий к комнате Алены, — подумала она. — Зачем?»

Ответ пришел, когда она увидела огнетушитель. Пожарные заставили! Рядом она видела сгоревший дом, значит, после происшествия с обитателями деревянных изб провели беседу и заставили их навести порядок на чердаках. Но расстаться с хламом бабушка не смогла, вот и свалила его в необитаемой части дома.

Она уже собралась покинуть чердак, но тут увидела матрас на полу. Аккуратно застеленный. Подушка тоже имелась. С наволочкой в цветочек. Для кого матрас постелен, интересно? Бабушка пускала к себе постояльца? Но почему сюда, а не в одну из комнат?

«Значит, прятала кого-то от чужих глаз, — снова сам собой пришел ответ. — Дом она только на ночь запирала, а днем в него кто угодно зайти мог».

Она села на матрас, взяла подушку и поднесла ее к носу. Сначала унюхала пыль, потом сырость, а под конец — запах цветочного мыла. Помнится, в доме целая коробка подобного хранилась. Бабушка во времена тотального дефицита сделала запас, но использовать его целиком не смогла. Никому запах того мыла не нравился, кроме Алены. Она с удовольствием намыливалась в бане «вонючим» мылом, неизменно повторяя одно: «Пахнет, как в крымских лугах!» Оля тогда морщила нос и бубнила: «Если так, я туда не хочу…»

Но все равно хотела и мечтала о том, как поедет в Крым вместе с Аленой.

— Сколько тайн ты скрываешь от меня, старый дом? — вслух произнесла Оля. — Какие скелеты в своих шкафах прячешь?

Конечно же, он не ответил. С Олей дом не говорил… Или она не умела слышать?

— Научишься, — улыбалась бабушка в ответ на ее жалобы. — Если поживешь в нем подольше.

— А как он говорит? — любопытствовала Оля.

— Через предметы, животных, в нем живущих, запахи, звуки. Помнишь, дверь ужасно скрипела, хоть мы ее и смазывали? И что оказалось?

— Под ее порожек закатилось колечко, которое ты найти не могла. И сразу, как мы его достали, дверь скрипеть перестала.

Хорошо, что этого их разговора не слышала Олина мать, досталось бы и девочке, и старушке.

…Спустившись, она зажгла-таки свет. Потом, уже в комнате, включила телевизор. Звук поставила на минимум, чтобы не мешал читать. С книгой завалилась на диван, а не в кровать.

Телефон ее лежал рядом, на столике. Оля взяла его, чтобы посмотреть время. Оказалось без пяти минут девять. Если бы старые часы не сломались, то вскоре забили бы. Ольга бросила взгляд на их циферблат. Как раз показывают девять, но стрелки не бегут, они давно замерли.

Оля собралась вернуть телефон на место, как он пиликнул. Это пришло сообщение.

«Привет еще раз, это Миша. Завтра в десять к тебе подъедет автомеханик по имени Абдула и посмотрит тачку». Не успела она отправить в ответ «спасибо», как пришло еще одно сообщение: «Был очень рад с тобой повидаться. Спокойной ночи».

Она пожелала ему того же, хотя понимала, что майору Зорину сейчас покой только снится.

Оля непроизвольно улыбнулась, вспомнив его реакцию на прощальный поцелуй. Готова была поклясться, что Мишаня засмущался.

«Это странно, но мило, — подумала Оля. — Ему тридцать пять, он бравый полицейский, видный мужчина с опытом семейной жизни. — Он вскользь упомянул о том, что разведен, когда собирал инструмент Норриса. — Но он разрешил своему внутреннему мальчишке показаться, позволил ему приподнять забрало на доспехах брутального мужика, и это умиляет…»

Оля поймала себя на том, что впервые за время, прошедшее со смерти сына, она заинтересовалась кем-то. И не просто прониклась симпатией к человеку, а ощутила романтическое чувство. Пока легкое, едва уловимое, но греющее сердце. Мишаня привлекал ее как мужчина. Ей нравилось его лицо с ямочкой на одной щеке и родинкой на другой, его волнистые волосы, его большие и теплые ладони, его бас, его смех, его привычка морщить нос, когда светит солнце, а не щурить глаза… Глаза его ей тоже нравились! Правда, Оля не поняла, какого они цвета, но это и не важно. Главное, что смотрят они спокойно, а на нее еще и ласково…

Интересно, у Миши остались к ней какие-то чувства? Судя по поведению, да. Но разве такое возможно? Ладно бы в подростковом возрасте встречались, целовались, миловались, но они детьми познакомились и совсем не успели друг друга узнать. То была всего лишь влюбленность, и только со стороны Мишани. Такое чувство через года не проносят!

Оля тряхнула головой, отгоняя эти думы. Слишком их много для первого раза. Нужно постепенно себя приучать к мыслям о романтических отношениях. А она так разогналась, что скоро начнет представлять себя стоящей у алтаря с Зориным под руку, тогда как он всего лишь пошел на поводу у внутреннего ребенка и засмущался, когда его чмокнула в щеку та, в кого он был влюблен мальчишкой.

Отложив книгу, Оля опустила