Темная священная ночь - Майкл Коннелли

на улице и смотрела видео, Фельзена и Торборга отправили на другой вызов. Теперь она столкнулась с ситуацией, когда ей приходится производить арест за уголовное преступление без прикрытия. На ее вызов не отвечали в течение шести звонков. Ожидая, она небрежно отошла на несколько шагов назад от Бехтеля, чтобы у нее было больше времени среагировать, если он решит, что не хочет быть арестованным.

Наконец на ее звонок ответил голос, который она не узнала.

— Это два-виски-двадцать пять, где мой запасной вариант?

— Э-э... я не вижу этого здесь, на доске. Ты уверена, что вызывала подкрепление?

— Да, пятнадцать минут назад. Отправь его. Сейчас. Никаких задержек. И держи это соединение открытым.

Бэллард пролаяла адрес в трубку, затем снова сосредоточилась на Бехтеле. Она узнает о пропавшем подкреплении позже. Бехтель сидел, засунув обе руки в передний карман своей толстовки.

— Я хочу, чтобы вы вынули руки из-под толстовки и держали их так, чтобы я могла их видеть, — сказала она.

Бехтель подчинился, но покачал головой, как будто все это было недоразумением.

— Вы действительно арестовываете меня?

— Вы не хотите объяснить, почему перелезли через крышу дома напротив, проникли на заднюю веранду и забрали три картины стоимостью в несколько сотен тысяч долларов?

Бехтель промолчал. Казалось, он был удивлен ее осведомленностью.

— Есть видео, — сказала Бэллард.

— Ну, я должен был как-то попасть туда, — объяснил он. — В противном случае это сделал бы кто-то другой, и тогда картины пропали бы.

— На самом деле это фотоотпечатки.

— Неважно. Я их не крал.

— Вы взяли что-нибудь еще, кроме отпечатков?

— Нет, зачем мне это делать? Я просто заботился о картинах. Я имею в виду отпечатках.

Бэллард предстояло решить, надеть ли наручники на Бехтеля, чтобы нейтрализовать угрозу, или дождаться подкрепления, которое теперь могло прибыть еще через десять-пятнадцать минут. Ждать придется долго, а подозреваемый не был полностью под контролем.

— Окружная прокуратура решит, было ли совершено преступление. Но я вас арестую. Прямо сейчас я хочу, чтобы вы…

— Это такая чушь собачья.

— … встали со стула и повернулись лицом к стене. Я хочу, чтобы вы встали на колени на пол и сцепили пальцы за головой.

Бехтель встал, но дальше не двинулся.

— Встаньте на колени, сэр.

— Нет, я не встану на колени. Я ничего не делал.

— Вы арестованы, сэр. Встань на колени на пол и закрой свой…

Она не закончила. Бехтель двинулся к ней. В тот момент было совершенно ясно, что, если Бэллард достанет свой пистолет, ей, вероятно, придется им воспользоваться, и это, скорее всего, станет концом ее карьеры, независимо от того, насколько оправданной будет стрельба.

Но что было неясно, так это то, надвигался ли Бехтель на нее или пытался просто обойти ее и выйти из комнаты.

Он двинулся, как бы направляясь к двери, но затем внезапно повернулся к ней. Бэллард попыталась использовать его преимущество — вес и мускулы — против него самого.

Когда Бехтель пошел вперед, Бэллард нанесла ему меткий удар ногой в пах, затем сделала два шага назад и в сторону, когда он сложился вдвое и рванулся вперед, издав резкий стон. Она схватила его за правое запястье и локоть, толкнула запястье вниз и потянула локоть вверх, поворачивая его через свою ногу. Он упал лицом вперед, и она обрушила все 120 фунтов своего веса через колени на его спину.

— Не двигайся, черт возьми!

Но он это сделал. Он застонал, как чудовище, и попытался подняться, отжавшись от пола. Бэллард заехала ему коленом в ребра, и он снова с глухим стуком рухнул на пол. Она быстро сняла наручники со своего пояса и застегнула один из них на его правом запястье, прежде чем он понял, что на него надеты наручники. Он боролся со следующим, но у Бэллард был рычаг давления. Она прижала запястья к его позвоночнику и застегнула вторую манжету на левой руке. Теперь Бехтель был под контролем.

Бэллард встала, измученная, но обрадованная тем, что ей удалось сразить более сильного мужчину.

— Ты отправишься в тюрьму, ублюдок.

— Все это большая ошибка. Прекрати, это неправильно.

— Расскажи это судье. Им нравится слушать всякую чушь от таких парней, как ты.

— Ты пожалеешь об этом.

— Поверь мне, я уже это делаю. Но это ничего не меняет. Ты отправишься в тюрьму.

Босх

18

Босх и Лурдес провели остаток дня, наблюдая за доктором Хайме Энрикесом, чтобы узнать, поедет ли он в конце концов на дом к раненому. Энрикес был уроженцем Сан-Фернандо. Он был тем парнем, который добился успеха и остался здесь. Врач, получивший образование в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, он мог бы работать в любой точке страны. Но он вернулся домой и теперь руководил оживленной общей практикой на Трумэн-авеню вместе с двумя другими врачами, взятыми чтобы справиться с наплывом пациентов, которых привлек Энрикес. Он был примером успеха в Сан-Фернандо, выросшим в этом районе, а теперь живущим в роскошном Хантингтон-Эстейтс, самом красивом и безопасном районе города.

Но, в то время как внешне он был столпом успеха и респектабельности, его имя тайно фигурировало в файлах разведывательной информации о бандитах полиции Сан-Фернандо. И его отец, и дед были санферами, и преданность — вынужденная или добровольная — была глубока. Секрет его жизни заключался в том, что Энрикес, как подозревали, был врачом банды, и Босх с Лурдес собирались выяснить, лечил ли он убийцу Мартина Переса. Двоюродный брат Лурдес Джей-Род навел их на Энрикеса, сказав, что он был одним из трех врачей, находившихся в поле зрения бандподполья. Но двое других находились под расследованием медицинской комиссии штата, и Джей-Род предположил, что по этому делу — убийству свидетеля — "СанФер" обратятся к своему главному штопальщику, который прожил жизнь, казавшуюся безупречной.

Большая часть дня была потрачена на наблюдение за оживленным медицинским кабинетом, где практиковал Энрикес. И Босх, и Лурдес уклонялись от звонков детективов шерифа Ланнарка и Бойса. И пока они наблюдали за медицинским зданием и припаркованным перед ним "Мерседесом-Бенц", зарегистрированным на Энрикеса, они пытались выяснить, где в ходе расследования произошла утечка информации. Произошло одно из двух. Кто-то предупредил "СанФер" о том, что Мартин Перес сотрудничает с полицией. Или Перес оговорился с кем-то из знакомых или членов семьи и выдал себя.

Босх и Лурдес полагали,