Девушка из банка - Мацей Сломчинский

— Я не могу принудить тебя верить мне, — сказал он спокойно, так спокойно, как будто они говорили о чем-то весьма незначительном. — Так же, как не могу заставить тебя верить милиции. Послушай, Малгося, о наших личных делах мы поговорим попозже, хорошо? Тогда, когда ты успокоишься… Впрочем, я… я не могу говорить о них, если ты так обо мне думаешь. Мы говорим только о преступнике. Ты боишься. Но здесь не поможет ни плач, ни скрежет зубов. Могу тебе сказать только одно: ты не перестанешь бояться до тех пор, пока он находится на свободе. Я думаю, что после убийства Клосек и после того, как ты опознала склеенный тобой банкнот, мы сможем схватить его и без твоей помощи. Мы знаем, что он находится в Здроях, а это много значит. Количество приезжих, которых можно заподозрить, не настолько большое, чтобы нельзя было проверить алиби всех, проверить их имущественное состояние, выделить несколько действительно подозрительных и с помощью различных следственных методов убедиться, что один из них — убийца. Но это может продлиться довольно долго. Кроме того, мы не можем никого лишить свободы на основании немотивированного подозрения. Поэтому он по-прежнему пребывает на свободе и имеет определенную свободу действий. А пока он находится на свободе…

Телефон зазвонил. Двумя прыжками капитан оказался около него.

— Да? Слушаю… Понимаю. Я буду у вас через десять минут. Хорошо. Мы все обговорим… Хорошо. Пока!

Он положил трубку. Малгожата подбежала к нему.

— Кто это звонил? Не уходи никуда…

— Ничего не случилось… Это комендант местного отделения. Я связался с ним сразу, как только мы вернулись с пляжа. Я, видишь ли, придаю большое значение этому балу. Он не будет там остерегаться. Он ведь не знает, что нам нужно, чтобы ты увидела его в темных очках… или в маске, похожей на очки. У нас очень мало времени, а я хочу иметь как можно больше таких масочек и устроить все так, чтобы они были на лицах у как можно большего числа людей. Помни, что существует такая возможность… — Он замолчал, потом быстро договорил: — Не хочу сейчас от тебя ничего скрывать: существует возможность, что этот бандит — это кто-то из трех наших сегодняшних приятелей.

— Почему?

— Потому, что у него была пятисотка. А получить такой банкнот, например, как сдачу в магазине или в какой-нибудь кассе невозможно. Это самый большой банкнот, и как сдачу получить его невозможно.

— А он не мог получить его в сберкассе?

— Во-первых, они все приехали только вчера и можно предположить, что еще не снимали своих денег с книжки. Впрочем, это можно сразу проверить. Но, по-моему, я не ошибаюсь. Это состоятельные люди, у них свои автомобили, остановились они в первоклассном отеле. Трудно допустить, что им не хватило наличных через сорок часов. Кроме того, кто-то ведь должен был бы сдать в кассу этот банкнот, что тоже требует времени. Нет, я думаю, что его кто-то из них привез с собой.

— Но он мог получить его в том месте, где он живет.

— Да, хотя мало правдоподобно… Уверенности у нас нет. Впрочем, ни один прокурор не захочет составить обвинительное заключение на таком основании, как обладание банкнотом, о котором свидетель говорит, что собственноручно его склеил. Ведь существует возможность, что какой-то другой человек склеил его таким же способом, что и ты.

— Но я ведь помню, что…

— Да, помнишь. Но там, где в игру входит обвинение человека, такого рода доводы почти не принимаются во внимание, если нет других, более сильных доказательств. Больше того, даже если ты его узнаешь, это тоже не будет иметь решающего значения для суда. Человек может ошибаться, и хороший адвокат докажет, что ты была тогда в таком состоянии, что не могла его запомнить…

— Зачем же ты меня сюда привез в таком случае?

— Потому что если ты его узнаешь, это будет для нас основой. Зная, что это он, мы сможем получить все необходимые доказательства. Кроме того, возьмем его под постоянное наблюдение. Это помешает ему совершать следующие нападения и вынудит начать тратить деньги. Он ведь награбил довольно много. И он приведет нас к этим деньгам рано или поздно. Кроме того… — Он махнул рукой. — Ты же понимаешь, что, зная, кто этот преступник, мы легко с ним справимся. Но пока мы только знаем, почти наверняка, что он находится в Здроях.

— А… а он знает, что я здесь?

— По-моему, нет… — он заколебался, но она не обратила на это внимания. — Откуда он может это знать? Впрочем, я рассчитываю на то, что уже сегодня вечером мы все будем знать.

— А если он знает?! Не ходи никуда! Я не хочу оставаться одна…

— Но я должен… — Он нерешительно оглянулся. — Запрись на ключ и жди меня здесь. Не открывай дверь ни под каким предлогом. Потом, на балу, я не оставлю тебя одну ни на секунду.

— Но там будет темно… на корабле… Много людей, и он может…

— Мы постараемся окружить тебя такой опекой, чтобы у тебя волос не упал с головы. Впрочем, он, наверняка, не знает, кто такая Малгожата Зенткувна.

— Но…

Она хотела еще что-то добавить, но больше ничего не сказала. Спрятала лицо у него на груди. Зентек ласково обнял ее. Когда она подняла голову и, прижавшись к нему, посмотрела в сторону темнеющего окна за его спиной, он не мог увидеть выражение ее глаз. Он не знал, что они полны ужаса.

Зентек отпустил ее. Он подошел к двери и остановился, держась за ручку.

— Я постараюсь вернуться через четверть часа. Держись, малышка! И не открывай никому ни под каким предлогом!

Она наклонила голову. Потом подняла ее и попробовала улыбнуться, но, когда он закрыл за собой дверь, подбежала к ней, повернула ключ в замке и оперлась о нее, закрыв глаза и тяжело дыша.

Глава четырнадцатая

— Не знаю, как вы предполагаете, товарищ капитан, — сказал хорунжий Шиманский, — но, по-моему, этот бал надо обставить нашими людьми в костюмах и не спускать глаз с этих троих. Если панна Маковская узнает убийцу, она должна вытащить его на прогулку. Корабль будет стоять у причала, и, наверняка, люди будут туда-сюда ходить по трапу. Я был там год назад и все это видел. Когда они окажутся в укромном, заранее обговоренном месте, тогда она должна дать ему понять,