Искатель, 1999 №9 - Олег Суворов

Петр, вспомнив подсмотренную сцену на кладбище. — Кстати, мне вот что интересно — а если бы ваш счастливый соперник был бы во всех отношениях человеком достойным, вам бы от этого легче было?

Удивленный подобным вопросом, Коновницын пожал плечами. В этот момент мимо них прошел милиционер, поздоровавшийся с Петром. Скрывшись в кабинете При-жогина, он уже через минуту вышел обратно, причем за ним следовал Вадим, злорадно посматривавший на Филиппа.

— Неужели его арестовали? — обрадованно спросил тот, глядя, как противник удаляется по коридору.

— Если бы его арестовали, то он шел бы впереди конвойного, заложив руки за спину, — откровенно засмеялся Петр.

— Пойдемте, Леонид Иванович вас, наверное, уже ждет.

— Я надеюсь, вы пришли сюда не только для того, чтобы выяснять личные отношения в стиле подвыпивших подростков? — сухо поинтересовался Прижогин, стоило Филиппу занять стул, еще не остывший от седалища соперника.

Коновницын почувствовал упрек, содержавшийся в тоне вопроса.

— Извините, что не сдержался, но он, наверное, уже рассказал вам, в чем дело.

— Рассказал. Так что у вас?

— Я тут уже говорил Петру, — и Филипп оглянулся на молодого следователя, — что Полина обещала позвонить через пару дней после встречи, чтобы узнать, согласен ли я уехать вместе с ней. Но вот прошла уже неделя, а от нее ни слуху ни духу. Я звонил ее родителям, но они ничего не знают.

— Вы думаете, это серьезно?

— Я понимаю ваш вопрос — да, дамы легкого поведения не отличаются обязательностью, но здесь случай иной. Если она действительно так боялась Бориса, как говорила мне на кладбище, и твердо решила от него скрыться, то возникает два варианта.

— Первый — что она решила уехать без вас?

— Да, — кивнул Коновницын, — но в таком случае зачем было звонить и встречаться? Мне лично более вероятным кажется другой вариант — Борис мог выследить ее и похитить. Тем более — это я вам уже рассказывал — деньги за отцовскую квартиру были у нее. И это очень приличная сумма — свыше полутораста тысяч долларов!

— Н-да, — после небольшого раздумья кивнул Прижогин.

— Это действительно серьезно. Надо немедленно организовать ее поиски и попутно установить слежку за Выжляевым, — приказал он Петру, который понятливо кивнул и быстро покинул кабинет. — Кстати, насколько я знаю, у вас есть один друг, который работает патологоанатомом в морге?

— Да, есть, — вспомнив о Платоне, с которым уже давно не виделся, кивнул Филипп и тут же полюбопытствовал: — А как вы об этом узнали?

— Неважно. Вы не могли бы мне рассказать, что это за человек?

— Своеобразный.

— А поконкретнее?

— Замкнутый, хитроумный, профессионал высочайшего класса… Я не очень понимаю, Леонид Иванович, в каком плане он вас интересует?

— Он очень нуждается в деньгах?

— А кто в них сейчас не нуждается? — усмехнулся Коновницын. — Да, он работает на двух работах и чертовски загружен.

— А что вы знаете о его отношениях с женщинами?

— Леонид Иванович! — в голосе врача послышалась укоризна, и тогда следователь терпеливо пояснил:

— Вы уже давно могли понять, Филипп Сергеевич, что я никогда не задаю праздных вопросов. Если человек увлекается дорогостоящими удовольствиями, то будет искать необходимые для этого средства всеми доступными способами.

— С этим я согласен, — вспомнив своего отца, кивнул Коновницын. — Ну, а насчет Платона… В общем, не Дон Жуан, это точно, хотя жене периодически изменяет.

— А вам известно, что помимо семьи он содержит сразу двух любовниц, которые являются между собой родственницами — одна тетка, другая племянница?

— Платон? — воскликнул Коновницын, тараща глаза на невозмутимого следователя. — У Платона сразу две любовницы? Ну, не ожидал… И сколько же лет этим почтенным дамам? — после ответа Прижогина его изумление возросло еще больше.

— Тетке около тридцати, племяннице — девятнадцать.

— Вы это серьезно? Ну и дела…

— У меня к вам настоятельная просьба — не говорить ни слова вашему другу о нашем сегодняшнем разговоре.

Коновницын заколебался, почувствовав, что подобное обещание будет явно противоречить его понятию о дружбе.

— Но почему вы заинтересовались Платоном? Ведь не из-за его половой жизни, я полагаю?

— У меня имеются для этого более серьезные основания. Вы даете мне честное слово, что все останется в тайне?

— Даю, — со вздохом отвечал Коновницын. — Мне можно идти?

— Пожалуйста. Как только станет что-нибудь известно о местонахождении Полины, я вам немедленно сообщу.

Выйдя из кабинета следователя, Филипп тут же уперся взглядом в красивые женские ноги, открытые весьма короткой кожаной юбкой. Подняв взгляд повыше, он увидел хорошо развитый бюст, обтянутый белой шерстяной кофтой, дерзкие голубые глаза и гриву пышных, темно-каштановых волос. Девушка была так хороша, что у врача немедленно «взыграло ретивое».

— Вы тоже сюда? — ласково осведомился он.

— Да, а что?

— К Леониду Ивановичу Прижогину?

— Да.

— А по какому делу?

— Сама не знаю.

— А как вас зовут?

— Аня, — судя по тому, с какой охотой девушка отвечала на его вопросы, она принимала Коновницына за следователя.

— Можно я вас подожду?

— Зачем?

Ответить он не успел, поскольку за его спиной приоткрылась дверь и показался Прижогин. Мельком взглянув на Филиппа, он обратился к девушке:

— Анна Жердева?

— Да, я.

— Заходите.

— Я вас подожду на улице, — успел прошептать Филипп, улыбаясь и подмигивая синеглазой красотке.

Глава 19. Все на продажу

— А не пора ли тебе подумать о расширении ассортимента?

Вопрос оказался настолько неожиданным, что Платон привстал на кушетке и изумленно воззрился на свою возлюбленную.

— Что ты имеешь в виду? — насмешливо спросил он минуту спустя. — Изготавливать пепельницы из черепов или ожерелья из мелких костей и зубов?

— Нет, но можно продавать не только отдельные уши или пальцы, но и некоторые внутренние органы, — невозмутимо отвечала Грета.

— Ты серьезно? Да кому нужна эта требуха?

— Тем же, кому нужно и все остальное. Например, твои клиенты могут посылать тем, кого они хотят запугать, сердце — «не заплатишь долг, сердце вырву»; а жены устрашать мужей-алкоголиков видом циррозной печени — «вот, что с тобой станет, если не бросишь пить».

— Нуда, а те, кто узнал об измене, присылать мужьям отрезанные фаллосы — «вот что с тобой станет, если не бросишь изменять!»

И Платон, пораженный буйством фантазии своей подруги, иронично покачал головой. Как и всякий влюбленный мужчина, он не смог слишком долго таиться от своей возлюбленной и недавно рассказал ей обо всем. Грета призадумалась, и поначалу патологоанатом пожалел о своей откровенности, решив, что женщина пришла в ужас от его «бизнеса». Однако как же мало он, оказывается, ее знал!

— Мне кажется, что это уже слишком, — видя, что она всерьез ждет ответа, осторожно отвечал Платон. — Ты забываешь о необходимости