Читатель предупрежден - Джон Диксон Карр

– Алло, – послышался настойчивый голос. – Это Гроувтоп, тридцать один?

– Нет. Да, – сбивчиво ответил Сандерс. Он откашлялся и посмотрел на диск телефона. – В чем дело?

– Звонят из «Дейли нон-стоп». Я могу поговорить с мисс Шилдс?

– С кем? Ох, простите. Мисс Шилдс нездоровится, и она, к сожалению, не может…

– Со мной все хорошо, доктор, – прошептал ему на ухо знакомый голос, и лицо Мины выглянуло у него из-за плеча.

Мелькнула рука, тонкая, загорелая и вся в веснушках, – он хорошо ее рассмотрел, когда откинулся свободный рукав халата. Мина забрала у него трубку:

– Алло! Да, это я. Раз вы мне перезвонили, значит убедились, что это не розыгрыш?.. Да, да, я понимаю, вы должны быть осторожны… Да, напечатайте все, что сможете… Нет, все в порядке, я больше не могу с вами разговаривать. Правда не могу. Я действительно нехорошо себя чувствую. Большое спасибо. До свидания, до свидания, до свидания.

Она со стуком положила трубку обратно на рычаг и отошла от телефона.

– Извините, что пришлось вас обмануть, – сказала Мина после небольшой паузы, подняв глаза. – Но я же говорила, что никто не помешает мне воспользоваться телефоном в моем собственном доме. Как только они ушли, я спустилась вниз. Ждала удобного момента. Они все равно не позволили бы мне позвонить.

Сандерс отступил назад:

– Ничего страшного, миссис Констебль.

– Теперь вы сердитесь.

«Конечно я сержусь! – подумал он. – А кто бы, черт возьми, на моем месте не сердился?»

– Ничего страшного, миссис Констебль. Если я решил выставить себя дураком, это мое личное дело. – Он вдруг вспомнил, как кричал на весь дом, даже не скрывая своего испуга. – Но расскажите, как вам удается быть такой активной после большой дозы морфия?

– Я его не принимала, – быстро ответила Мина с каким-то отчаянным и гордым лукавством тяжелобольной женщины.

Увидев, что она едва сдерживает истерику, Сандерс немного смягчился.

– Я только притворилась, что приняла его. Теперь-то я отомщу Пеннику. Я с ним рассчитаюсь. Они не напечатают все, что я им сказала, по их словам, это похоже на злословие, или клевету, или на что-то в этом роде. Но даже этого будет достаточно. Более чем достаточно! Я выставлю этого месье Вудуа полным идиотом. Представляете, профессор, который плыл с нами на корабле, называл Пенника месье Вудуа. Даже не знаю почему, но он приходил от этого в ужасную ярость. Но я с ним разделаюсь. Сейчас я поднимусь наверх, приму лекарство, и со мной все будет хорошо.

– Разумеется. Ступайте немедленно!

– Вы ведь пойдете со мной? Я совсем одна, а ночью мне намного страшнее оставаться одной, чем при свете дня. Все крысы покинули корабль. Кроме вас.

– Не бойтесь, миссис Констебль. Я с вами.

На лестничной площадке второго этажа большие напольные часы мелодично зазвонили и пробили десять. Этот звук разнесся по дому гулким эхом. В двадцать минут одиннадцатого Сандерс снова уложил Мину в кровать и на этот раз проследил, чтобы она проглотила таблетку, после чего накинул сверху халат и заботливо укутал ее, а затем услышал усталое глухое бормотание – лекарство начало действовать. Мина уткнулась лицом в подушку, свернулась калачиком и уснула.

Сандерс надеялся, что ее не будут тревожить дурные сны. Он проверил пульс, понаблюдал какое-то время, держа в руке часы, после чего выключил свет. Спускаясь вниз, он размышлял о том, что эта честная на вид женщина тем не менее постоянно лгала.

И все же страх, пережитый после ее исчезновения, кое в чем ему помог. Он избавил Сандерса (или, по крайней мере, так в ту минуту ему казалось) от беспричинного нервного расстройства. Одного раза оказалось вполне достаточно. Тем не менее он был так взвинчен, что не надеялся уснуть этой ночью. Сандерс знал, что нужно хотя бы попытаться лечь спать, ведь завтра ему предстоит работать, но также понимал, что это совершенно бесполезно. Он бродил по дому, садился, потом снова вставал, постоянно возвращаясь в столовую. В одну из таких прогулок он запер все двери и окна на первом этаже. В другой раз изучил довольно скромную коллекцию книг в библиотеке. Часы на лестнице пробили десять тридцать, затем – без четверти одиннадцать. А потом и одиннадцать.

Примерно в половине двенадцатого Сандерсу показалось, что он увидел лицо Германа Пенника, смотревшего на него через стеклянную дверь оранжереи.

Впоследствии доктор вспомнил, что стакан, из которого он допивал пиво из бутылки, выскользнул у него из пальцев и разбился о край обеденного стола, превратившись в кучку стеклянных осколков в пенистой коричневой жиже. Он просто оглянулся, и вот пожалуйста.

Какое-то время до него доносился тихий звук, такой слабый, что напоминал больше вибрацию или гул в ушах. Он чем-то напоминал журчание воды, и тут Сандерс вспомнил, что звук, вероятно, исходит от миниатюрного фонтана в оранжерее, который как ни в чем не бывало продолжал работать и после смерти Сэма Констебля. Сандерс развернулся на стуле, чтобы проверить свои предположения, взглянул на стеклянную дверь оранжереи и увидел взирающего на него Пенника.

Он даже не помнил, как вскочил со стула и бросился в оранжерею. На мгновение ему показалось, что он видит свое отражение в стеклянной двери, но потом заметил нос и пальцы Пенника, прижатые к стеклу, похожие на серовато-белые пузыри. Пенник бросился бежать. Сандерс распахнул дверь в оранжерею, и на него тут же обрушились горячий, наполненный запахами растений воздух и тишина.

Он остановился в дверях. Ни света, ни звука, ни какого-либо движения, пока он не вошел внутрь и маленькие джунгли не оживились, не зашуршали листьями, когда он случайно задевал их. Сандерс не помнил, где находится выключатель. Пробираясь на ощупь, он быстро понял, что искать его бесполезно. И причина крылась не только в темноте. Одно из витражных окон, прежде закрытое, теперь оказалось распахнуто – надежный путь к бегству.

А как же Мина Констебль?

Мина Констебль спала наверху под действием наркотика.

Сандерс сдерживал себя, чтобы не броситься бежать со всех ног, когда поднимался наверх, спеша в темную комнату. Но тревога оказалась ложной. Мина была жива и невредима: она спала, дыша тихо и ровно. Однако на этот раз Сандерс решил не рисковать. Он запер дверь ванной, убедился, что окно надежно закрыто, а когда вышел в коридор, запер дверь снаружи и убрал ключ в карман.

Снова ложная тревога, и она выматывала еще сильнее, чем настоящие происшествия. Но он ведь