Читатель предупрежден - Джон Диксон Карр

Г. М. похлопал себя по груди меню.

– Это моих рук дело, – сказал он.

– Что?

– Конечно. Заметьте, сынок, что ни один из журналистов Лондона не считает Пенника истинным пророком. В каждой их строчке столько скрытой иронии. И если я смогу…

– Но люди-то верят в это!

– О да. Пенник стал новой сенсацией. Подождите, завтра вечером он будет выступать по радио.

– Боже всемогущий! – пробормотал Мастерс. – Вы же не хотите сказать, что его пригласили на Би-би-си?

– Нет. Это французская радиостанция. В семь пятнадцать вечера он выступит на радио Бретани, в коммерческой программе, которую спонсирует компания «Спридона», они еще производят сырные бисквиты. Знаете, Мастерс, – Г. М. провел ладонью по своей большой лысой голове, – некоторые моменты современной жизни меня сильно удивляют. Честное слово. Как такие передачи могут рекламировать эту продукцию? «Дорогие дамы и джентльмены! Послушайте Германа Пенника, он способен убивать молниеносно и даже без помощи сырных бисквитов от „Спридоны“»!

– И это тоже с вашей подачи?

– Ну, скажем так, я не пытался этому воспрепятствовать.

Мастерс промолчал. Он внимательно рассматривал Г. М., как будто придумал более подходящее, чем палата лордов, место, куда ему хотелось бы его отправить.

Но Г. М. не шутил. Он расправил плечи и с чувством собственного достоинства произнес:

– Доверьтесь старику, и все будет хорошо. У меня есть свои причины так говорить. Только…

– Только?

– Что ж, если ничего не выйдет и я попаду впросак, мне даже не хочется думать, что будет. Придется собрать вещи и побыстрее уехать на все четыре стороны.

– Это вполне может случиться, – мрачно заметил старший инспектор.

Сандерс заметил, что Г. М. не на шутку встревожен.

– Вот поэтому, – продолжал он, – нам нужно незамедлительно приступить к делу. Я должен знать все факты. Необходимо вооружиться до зубов, ведь у Пенника неплохой арсенал. Я читал ваш отчет. – Он взглянул на Сандерса. – И твой, сынок. Вчера ты делал вскрытие миссис Констебль?

– Да, – ответил Сандерс.

– И снова не обнаружил никаких указаний на причину смерти?

– Нет. Но все ее органы находились в очень плохом состоянии, организм был сильно истощен. И хотя ей удалось сохранить немного физической силы, она легко могла стать жертвой…

– При любой попытке покушения.

– Да.

– Угу. Теперь я хотел бы услышать всю историю от начала и до конца. Обо всем, что произошло в воскресенье вечером, после того как мы уехали и оставили тебя. И миссис Констебль тоже, упокой, Господь, ее душу. Говори медленно, спокойно и со всеми подробностями.

Сандерс им все рассказал. За это время они успели съесть суп и наполовину покончить со вторым блюдом. Сандерс излагал эту историю, наверное, в десятый раз, но он не упустил ни одной детали. Г. М. ел и внимательно слушал. Салфетка все это время висела у него на воротнике, иногда он замирал и придирчиво рассматривал то, что у него лежало на вилке. Сандерс не мог понять, что в его истории казалось Г. М. особенно важным, но иногда замечал в его взгляде любопытство.

В конце рассказа Г. М. положил на тарелку нож и вилку.

– Итак, – пробурчал он, скрещивая руки на груди. – Итак!

– Мне кажется, – вмешался Мастерс, – мне кажется, мы немного заблуждались по поводу миссис Констебль.

– Неужели? И это вызывает у вас еще больше сомнений? Но раз я так уверен, что нахожусь на верном пути, значит смогу объяснить, как именно произошла подобная ошибка, правильно? А у вас есть какие-нибудь предположения?

– Мне не нужны предположения. Я хочу знать наверняка. Иными словами, расскажите, если вам, конечно, что-то известно.

Г. М. задумался.

– Давайте соберем все факты вместе. Мастерс, скажите, вы уверены, что у Пенника железное алиби на воскресный вечер?

Мастерс решительно кивнул:

– Абсолютно. Он, как я и говорил, поселился в «Черном лебеде». Вы же помните, мы приехали туда и попытались с ним встретиться, но он так возгордился, что не захотел с нами увидеться.

– И что же?

– В «Черный лебедь» он явился около девяти вечера. К себе в номер ушел в первом часу ночи и до того момента все время находился в поле зрения по меньшей мере двух свидетелей. Ах да! Разумеется, он сделал это специально. После того как бар закрылся, Пенник собрал вокруг себя небольшую группу людей и выпивал вместе с ними. Они решили, что у него не все в порядке с головой, но это и неудивительно. На губах у него вдруг выступила пена и все в таком духе.

– Значит, он все это спланировал?

– Разумеется. Они даже видели, как Пенник звонил по телефону, хотя было шумно, а он говорил тихо, и они не расслышали его слов. Но с девяти до начала первого ночи у него незыблемое алиби. – Мастерс сделал паузу и глубоко вздохнул. Давление у него стало подниматься, как ртутный столбик в термометре. – Я знаю, что оно незыблемое, – повторил он. – Единственная проблема в том, что доктор Сандерс заявляет, будто видел Пенника разгуливающим по Форвейзу в половине двенадцатого ночи.

Стало тихо. Г. М. повернулся к Сандерсу:

– Сынок, ты в этом уверен?

Сандерс кивнул. В этот дождливый день в шумном, людном ресторане он снова отчетливо вспомнил сумрачную атмосферу загородного особняка. Слишком хорошо врезались ему в память тот звук и пять пальцев, прижатых к двери в оранжерею, а также лицо Пенника за стеклом.

– Да, это был Пенник, или его призрак, или брат-близнец.

– Может, и призрак, – спокойным ровным голосом заметил Г. М. – Что-то вроде астральной проекции? Я же говорил, что Пенник – настоящая сенсация.

– К дьяволу эти ваши астральные проекции! – проворчал Мастерс, чье лицо покраснело еще сильнее. – Но… боже мой! Сэр, вы хотите сказать, что он не только способен убивать, не оставляя отметин на телах жертв, но еще и присылает своего призрака, чтобы тот сделал за него всю работу? Вы это пытаетесь сказать?

– А как же вы тогда все объясните?

– Не знаю, – признался старший инспектор. – Мне только ясно, что я схожу с ума. Медленно, но верно полностью теряю рассудок…

– Ну же, успокойтесь, – приободрил Мастерса Г. М., осуждающе глядя на него поверх своих очков. Затем ласково сказал: – Постарайтесь сохранять спокойствие и не стучать кулаком по столу. Держитесь с достоинством. Как я. Хо-хо! – На его губах появилась дьявольская улыбка. – Моему чувству собственного достоинства позавидует даже Скуиффи. Ешьте ваш сыр и думайте о Марке Аврелии. Как дела дома? Как дочка?

Лицо Мастерса озарила радостная улыбка.

– Прекрасно перенесла операцию. Все замечательно, и я