Дело о даме-дуэлянте - Лариса Куницына

Жеральдина де Ренси — образец благородства и честности, и потому является мишенью для всяких нечестных людей. Что она, взяв судьбу в свои руки и защищая свою честь и свободу, вызвала ненависть у некоторых мужчин, а ты, будто бы, оказался орудием в их руках! Я очень обеспокоена, Марк! Я не стану ничего тебе разъяснять и чего-то требовать, потому что уверена, ты знаешь, что делаешь, но я должна поставить тебя в известность об этой странной депутации! Ты действительно арестовал эту де Ренси?

— Уже отпустил, — успокоил он её. — Пока не ходи никуда и никого не принимай, ну, кроме Флоретты, Иоланды и Катарины. Это очень неприятное дело, и в ближайшее время может случится что-то, что коснётся и тебя. Я этого не хочу. Кстати, кто был в этой депутации?

— Графиня де Борне, виконтесса де Тюффаль, дама де Роше, Бригитта де Лотань и Орнелла де Лемузьён.

— Не бог весть что, — немного успокоившись, пробормотал он.

— И леди Селеста!

— Леди Селеста? — насторожился он. — Что, сама?

— О, она как раз была очень вежлива и умоляла меня, заламывая руки. Она говорила, что вас связывает давняя, нежная дружба, и она беспокоится, что это невольное заблуждение может стать для тебя роковым.

— Вот значит как, — мрачно усмехнулся он. — Интересно, леди Евлалия знает, что её любимая фрейлина защищает эту мерзавку?

— Ты хочешь ей сказать? — встревожилась Мадлен.

— Конечно, нет! — наконец, улыбнулся он. — Поверь мне, у неё найдутся доброжелатели, которые уже сегодня известят об этом нашу грозную старушку. А та, без сомнения, выскажет своё суждение об этом, и я не сомневаюсь, что оно будет полностью соответствовать устоям нашего королевства. Селеста к тебе больше не придёт, и, полагаю, дамы её сплочённого кружка тоже, — он взглянул на супругу. — Не стоит так переживать из-за них! Я устал от этого дела и не хочу о нём думать. Мы можем провести этот вечер в тишине и покое?

— Конечно, — она привстала на цыпочки и быстро поцеловала его в губы. — Я иду на кухню, распоряжусь, чтоб подавали ужин, а потом зайду в детскую. Валентин хочет похвастаться перед тобой своими успехами в учёбе. Кажется, специально для тебя он переписал красивым почерком мадригал короля Анри о сече при Монтене.

И она упорхнула вверх по лестнице, а он, наконец, расслабившись, направился в свою любимую гостиную.

Ответный ход

Следующим утром Марк снова отправился на службу. Поднявшись по лестнице Серой башни, он увидел у дверей своего кабинета двоих: один — светловолосый мужчина с длинными усами в запылённой одежде, сыщик Корнеил, которого он отправлял в Ланьон, второй — тоже белокурый, но красивый, изящный молодой человек в нарядном камзоле из синего тонкого сукна с широким белым воротником, отделанным тончайшим кружевом, и руками, унизанными драгоценными перстнями. Пожалуй, перстней было многовато, и это единственное, что выдавало в Лягушонке Пико успешного мошенника, специализировавшегося на распространении слухов.

— Ты вернулся! — Марк хлопнул Корнеила по плечу и, распахнув дверь, вошёл в кабинет. — Проходи, садись и рассказывай, что узнал! Пико, сядь на скамью у окна и внимательно слушай!

Лягушонок безропотно подчинился и устроился на лавке, подобрав под неё ноги в начищенных до блеска сапогах. Корнеил тяжело плюхнулся на стул возле стола и почесал давно немытую, взлохмаченную голову.

— Я только прибыл в Сен-Марко, ваша светлость, — сообщил он. — Одним из первых въехал в городские ворота, кинул поводья лошади конюхам и сразу к вам!

— Должно быть, тебе есть что рассказать, если ты так торопился?

— Именно так, мой господин! Я проехал по всем городам, что вы мне назвали, и нигде не задержался более чем на полдня, поскольку все интересующие нас сведения были у магистратов. Указанная вами особа везде оставила о себе недобрую память, и не поспеши она вовремя убраться оттуда, то уже сидела бы в городской тюрьме, а то и вовсе отправилась бы на эшафот.

— Всё так серьёзно? — насторожился Марк.

— Более чем, и я не привёз вам приговоры суда только потому, что без обвиняемой они не могли быть вынесены! — Корнеил сунул руку за пазуху и вытащил оттуда пачку мятых листочков, на которых вёл свои записи. Быстро перебрав их, он остановился на одном. — Вот, извольте! Самым первым я посетил Ланьон. Именно там от руки Жеральдины де Ренси погибли три рыцаря! Как мне пояснили, её отец, граф де Ренси жил в своём замке неподалёку от города, а потом этот замок продал, чтоб собрать деньги на приданое дочери. Приданое вышло довольно скромным, потому что этот замок больше напоминал развалины и стоял на узком клинышке земли. Приехав в город, он купил на окраине крохотный домик и занялся поисками жениха для дочери. Это было нелегко, поскольку девица не получила должного воспитания, не отличалась красотой и вполне могла бы служить в отряде ландскнехтов какого-нибудь свободного города, но не обладала ни одной добродетелью, присущей обычно девицам на выданье. Однако жених всё-таки нашёлся, некий Валантен де Сен-Сир, которого знали в городе как игрока и бабника, но он был изворотлив и хорош собой. Дело дошло до помолвки. Но потом выяснилось, что он преследует своими домогательствами другую даму, да не кого-нибудь, а подругу своей невесты Доротею де Мелантен. Узнав об этом, Жеральдина де Ренси расторгла помолвку. А де Сен-Сир, который уже едва ли не держал в руках её приданое, сильно оскорбился и устроил её отцу скандал. Слово за слово, дело дошло до взаимных оскорблений, а потом и до дуэли, на которой старик был убит. Жеральдина попыталась добиться справедливости, обратившись в суд магистрата, но там решили, что дуэль была честной. И тогда она сама вызвала этого де Сен-Сира на дуэль. Учитывая, что он вёл себя неподобающе, злословил и смеялся над ней, на тот момент симпатии были на её стороне. Он же был полностью уверен в своей победе и, вроде, чтоб унизить её ещё больше, перед самой дуэлью склонил-таки её подругу Доротею к свиданию. А на следующий день был убит на дуэли. Родичи де Сен-Сира, в свою очередь, обратились в суд, и им тоже отказали, поскольку дуэли в городе разрешены и женщинам не запрещено в них участвовать.

— Значит, перед дуэлью де Сен-Сир встречался с Доротеей де Мелантен? — уточнил