Рыцари и ангелы - Майя Яворская

– Ну перестань! Я для тебя открыла новый пакет.

– А если буду хорошо себя вести, то еще и гематоген получу?

– Это только за особые заслуги! – усмехнулась Кира. – Так что там у тебя случилось?

На слово «гематоген» на пороге кухни тут же появился Чик. Взгляд у него был вопросительный. Кирилл развел руками и, закинув сухарь в рот, начал его активно жевать. У пса при этом обильно потекла слюна, а в глазах появился немой укор. Кира сжалилась и дала сухарь питомцу.

– Гематогена ты не достоин.

– Ты сейчас кому это сказала, мне или Чику?

– Обоим.

Самойлова поставила перед братом кружку чая и села напротив. Кирилл с таким хрустом грыз сухари, что казалось, это не выпечка, а горло врага. Даже Чик перестал клянчить и с уважением следил за процессом. Когда миска на треть опустела, родственник облегченно выдохнул и стряхнул с себя крошки.

– Ну вот. Мне немного полегчало. Возвращаюсь к базовым настройкам.

– Выглядишь ты чего-то пока неважно. На работе неприятности?

– Если бы! Я даже и представить себе не мог, что способен вляпаться в такое дерьмо, – пожаловался брат.

– Подружка забеременела?

– Откуда такие пошлые мысли?

– Наверное, твоя репутация навеяла.

– Хорошего же ты обо мне мнения.

– Извини, если обидела. Ну не томи уже! Что произошло?

– Наберись терпения. Придет Кузьмич, расскажу. Неохота десять раз пересказывать. Тем более, мне его помощь понадобится.

– Меня сейчас просто разорвет, как хомячка, на куски от любопытства.

В этот момент раздался спасительный звонок в дверь.

– О, Кузьмич, наконец-то, пришел! – обрадовалась Кира и пошла открывать.

Наряд вошедшего был, как всегда, своеобразен и неповторим. До эпатажа он не дотягивал совсем чуть-чуть. Самойлова уже перестала задавать себе вопрос, зачем Кузьмич это делает. Ее больше интересовало, кто тот безумный модельер, что творит этот кошмар. И если приятель постоянно пополняет свой гардероб такими немыслимыми вещами, значит, кутюрье продолжает творить и неплохо себя чувствует. Чик тоже вылетел в прихожую. Его мало интересовал наряд гостя, ему просто хотелось пожаловаться, что «эти» едят его сухари.

Кира уже привыкла, что Кузьмич никогда не здоровался и просто топал на кухню, так что машинально отодвинулась, чтобы пропустить его. Но он неожиданно обхватил ее за талию, прижал к себе и шепнул в ухо: «Я так по тебе соскучился». А затем прижался щекой к ее щеке. Самойлова так растерялась, что даже не нашлась что сказать. Когда он отстранился, она так и осталась стоять с приоткрытым ртом и хлопая глазами. Кузьмича, по всей видимости, очень позабавила такая реакция. Он подмигнул, приложил палец к губам и сунул в руки какой-то металлический блестящий предмет. Затем как ни в чем не бывало пошел на кухню.

Опомнившись, Кира мельком взглянула на себя в зеркало. «Так и знала, – отметила она, прикладывая ладонь к щеке. – Опять морда розовая, как у поросенка. Кириллу в таком виде показываться точно было нельзя. Тут же догадается и начнет отпускать шуточки в стиле: «Когда оливье есть будем?» Чтобы немного потянуть время и прийти в себя, она решила внимательно рассмотреть подарок. По виду он имел медицинское назначение и походил на небольшие щипцы. Только на конце вместо узких губок были два довольно крупных кольца с частыми бороздками с внутренней стороны. Кира в недоумении покрутила презент перед носом.

– Что это? – крикнула она из прихожей.

– Языкодержатель, – раздался из кухни голос Кузьмича.

– Чего-чего?

– Языко-держатель, – в два слова, четко проговаривая слоги, повторил он.

– Это что, намек?

– Сама решай. – Самойлова могла поклясться, что расслышала в голосе ехидные интонации.

Когда она наконец-то появилась на кухне, Кузьмич уже успел пододвинуть к себе миску с сухарями и начать их точить, не обращая внимания на возню под столом. Пес всячески привлекал к себе внимание – сопел, чесался, кряхтел, горестно вздыхал. Но присутствующие его игнорили самым безобразным образом, активно уничтожая его имущество. Вдруг Чик насторожился, вскочил и опрометью кинулся в коридор. Встав на задние лапы, он начал яростно скрести дверь и оглушительно лаять. Кира кинулась за ним, не понимая, что происходит. Никакого шума за дверью слышно не было, но посмотреть все же стоило.

– Погоди, я сам открою, – рядом появился брат. – Мало ли кто там может быть.

– Да, ты лучше отойди, – в прихожую вышел и Кузьмич.

Судя по лицам, они не на шутку всполошились. Кира сначала не поняла, с чего вдруг вся это дерготня. Но потом вспомнила разговор с Базилем. Наследники бюро тоже ищут письма и догадываются о их содержании. Кто знает, что это за люди? Ей даже в голову не пришло спросить, какое впечатление они произвели на милого старичка. «Боже мой, какая же я дура! – мысленно бичевала себя Самойлова. – Всего-то делов, задать один вопрос. А теперь неизвестно, что будет. Откроем дверь, а нас треснут чем-нибудь тяжелым по голове. И самое главное, будет очень обидно, что письма мы и сами хотели отдать. Если выживем, конечно. Да и сокровища нам не особо нужны. Просто интересно их найти».

Но на лестничной клетке было абсолютно тихо. Лишь где-то далеко в шахте поскрипывал поднимающийся лифт. На всякий случай Кирилл прошелся по лестнице вверх и вниз, но там было пусто. Кира с облегчением выдохнула: хотя бы не придется признаваться, насколько она косякнула. А главное, никому не дали поленом по голове.

– Если к двери кто-то и подходил, то конь Василий его вспугнул. Хоть какая-то польза от твоего блохастого. Ну что, пошли домой?

– Какой конь Василий? – не понял Кузьмич.

– А, да ты же не знаешь, – усмехнулась Кира. – Кирилл как-то нарыл в инете историю про призового идиота – коня Василия и убедил, что он по повадкам полная копия Чика: навалил кучу посреди манежа, а потом изображал из себя пугливого коня-дурака и шарахался от нее. Так что у нашего красавца теперь есть второе имя.

– Очень интересно, потом расскажешь… – Кузьмич присел на корточки и стал внимательно осматривать замочную скважину. – Погоди…

Но ничего подозрительного заметить не удалось. Для верности он еще взял ключ, вставил в замок и покрутил туда-сюда. Только убедившись, что тот исправен, кивнул и направился в квартиру.

На столе стояла миска, но сухарей в ней уже не было. Вместе с ними исчез и Чик. Первой начала смеяться Кира:

– Какая прелесть!

– А что ты радуешься? – возмутился брат. – Ты его еще за это похвали. Он спер наши сухари, а ты хихикаешь.

– Может быть, в его представлении все было совсем наоборот – мы