Современный российский детектив - Анна Майская

свое время переделана и продолжала оставаться, как и некогда раньше, деревянною, то звук от удара был бы намного сильнее, а еще не исключалась возможность и осыпания стекол, что современным устройством оконной рамы пусть и не на все сто процентов, но все-таки исключалось практически полностью.

– Уф, – уже вслух выдохнул Алексей, покрывшись холодным потом и за последний час едва ли не поседев, – интересно, и что это сегодня за ночка, если мне уже который раз грезятся какие-то непонятные страхи? Может быть, пойти кого-нибудь разбудить к себе в помощь и уже более спокойно обследовать все свободные помещения? Но, с другой стороны, разве я могу по своим должным обязанностям беспокоить в ночное время жильцов, тем более что этот – тот! – кого я сейчас ищу, возможно, окажется кем-нибудь из загулявших жильцов – я ведь не за всеми могу уследить, кто входит и кто выходит?! – либо этим человеком в конечном итоге представится кто ни то из поздних гостей, и хотя это, в принципе, запрещено… но кто здесь считается с нашими правилами?

В дальнейшем, видимо вдоволь наговорившись, он наконец зашел внутрь, обследовал умывальное помещение, затем три туалетные кабинки, после чего, полностью удовлетворенный своим осмотром и понемногу восстановивший душевное равновесие, не позабыв запереть попрочнее форточку, в конечном итоге покинул «стремные» помещения отельной уборной и направился к своему рабочему месту, чтобы еще раз проверить, запер ли он входную дверь, после чего уже, наполнившись, в конце концов, чувством исполненного за день долга, следовать спать, ведь со всеми своими похождениями он и не заметил, как часы стали показывать первый час ночи. Однако, вероятно, не зря Провидение настоятельно хотело его о чем-то предупредить, посылая холодившие мозг испытания, в чем он и возымел возможность сразу же убедиться, едва лишь вышел к своей мебельной стойке, за которой теперь восседал неизвестный ему человек, одетый во все черное и со страшной полупрозрачной маской, скрывавшей лицо.

Семенов только взглянул на незнакомца, как буквально сразу опешил, замерев на одном месте и не смея двинуться с места, что было совсем неудивительно, потому как на него смотрел сейчас настолько выразительный взгляд, что невольно в голову приходила мысль: «Что ты не делай, но пощады от него все равно не дождешься!» Минуты текли одна за другой, а они так и продолжали «сверлить» друг друга глазами: один – взором, наполненным суеверного ужаса и самоуничижения, другой – безграничной и безоговорочной власти, не подлежащей никакому сомнению. Как бы там ни было, но кому-то рано или поздно эта «игра» в «переглядки» должна была надоесть, и этим кем-то наконец-таки стал незнакомец: он грациозно и плавно, словно готовая осуществить последний бросок пантера, поднялся из-за стола и, на удивление бесшумно ступая на пол тяжелыми полицейскими «берцами», стал приближаться к застывшему неподвижно администратору, не взявшему в присутствии этого страшного человека на себя даже смелость –покричать кого-нибудь в помощь.

Вместе с тем такой возможности не была лишена молодая и красивая девушка, являвшаяся близкой подругой того самого здоровяка, что днем посоветовал Семенову по возможности незаметно избавиться от погибшей при столь загадочных обстоятельствах птицы, и оставшаяся у него ночевать. По своей природе являясь шикарной, она не испытывала недостатка в правильных очертаниях как лица, так и тела, что особенно подчеркивалось прозрачной ночной рубашкой; от больших круглых глазок карего цвета, украшенных лишь легкой косметикой, в обычных условиях так просто невозможно было оторвать восхищенного взгляда, как, впрочем, и от маленького прямого носа и пухленьких губок; длинные, кудрявые волосы, в основном каштановой расцветки, мелированные, у нее были распущены и со сна топорщились в разные стороны. В отличии от своего подвыпившего криминального товарища, она спала очень чутко и была разбужена пусть и едва слышно, но вполне отчетливо хлопнувшей оконной створкой, стук которой поселил в ее душе какое-то неведомое ей до сих пор мрачное беспокойно, как будто непременно должно было произойти что-то очень и очень плохое.

Невзирая на страшные подозрения, она не стала будить Амбала – такое имя носил ее друг, который спал с ней в одной кровати, – а полежав немного в неподвижности, все еще оставаясь в сомнениях, наконец, ничего больше не слыша и подумав, что ей, вероятно, что-нибудь показалось, решила сходить в туалет, а заодно и самой убедиться, что ничего страшного не случилось. Она еще не знала, что лучше бы ей в эту ночь никуда не ходить, а дождаться утра в своей комнате; нужду же, при особом нетерпении, существует возможность справить и в баночку. Но решение было принято, и девушка оказалась в коридоре и приблизилась к отельному холлу как раз в тот момент, когда незнакомец вышел из-за приемной стойки и стал следовать в сторону неудачливого – страшно сказать! – еще такого юного человека; легкий взмах руки, направленный в сторону невольной свидетельницы и произведенный даже без поворота головы в ее сторону, дал четко понять, что неожиданное появление третьей участницы этого молчаливого инцидента не было не замечено – металлический крест, изображавший фашистскую свастику и остро заточенный по краям, полетел в ее сторону и вонзился прямиком между глаз, изуродовав собой прекраснейшее лицо; разбуженная так не вовремя своим каким-то шестым чувством, красотка как стояла, так и упала, плюхнувшись на пол лицом, и единственное, что ей удалось, – это повернуть в сторону свою очаровательную головку и избежать более глубокого проникновения в черепную коробку острозаточенного предмета, хотя, в принципе, этого и не требовалось – смерть наступила мгновенно.

Устранив неожиданное «препятствие», способное поднять в здании шум, будто пышущий ужасом, незнакомец приблизился к ошалевшему от страха юнцу, достал из-под боевой разгрузки заранее приготовленный шприц, заполненный какой-то необычной жидкостью, имевшей окраску цвета морской волны и, не встретив с его стороны никакого сопротивления, уверенным, отточенным движением – видно, что отнюдь не впервые – вогнал ему в плечо тоненькую углу, после чего, продолжая «сверлить» Семенова взглядом, весь полностью препарат выдавил в его тело. Леха смог простоять на ногах еще пару секунд, но, по мере того как странное средство распространялось по его организму, он стал медленно оседать на пол, пока не завалился совсем, полностью утратив способность двигаться и лишь ошарашенно хлопая карими глазками. Теперь необходимо было за собой немного прибраться и маньяк, выдернув и убрав назад предмет, предназначенный для уколов, не обращая внимания на уже мертвую жертву, подхватил обездвиженного юношу за ноги и на удивление легко, вопреки своему не очень обозначенному физической силой телосложению, потащил его к выходу; ненадолго замешкавшись перед дверью –