Когда мы были непобедимы - Мария Орунья

Сабадель аж за голову схватился от негодования. Он и правда не ожидал, что из всего отдела один он интересовался старым кинематографом. – Она даже в “Уорнер Бразерс” снималась! “Эта леди”, “Люди-кошки”, “Эббот и Костелло встречают Франкенштейна”? Вот ее фото.

Он показал черно-белую фотографию очень красивой женщины с мягкими чертами лица, сдержанным макияжем. Глядя на женщину с уложенными волнами волосами, Валентина задумалась. В привидения она по-прежнему не верила, но фотография прочно отпечаталась у нее в памяти.

– Эта женщина умерла в Кинте-дель-Амо?

– Да нет же, – с досадой ответил Сабадель. – Умерла она в Швейцарии в 2009-м, ей было за девяносто. Замуж за Хайме дель Амо вышла в 1949-м, как раз когда он открывал тот торговый центр, который я упоминал вначале. Он так и называется, “Дель Амо”, находится на юге Лос-Анджелеса. В то время он был крупнейшим в мире, а сегодня просто один из самых больших в США.

– Вот ведь как бывает: земляк из Кантабрии сделал себе имя в Америке, а я про него впервые слышу, – покачал головой Камарго.

– Ничего удивительного, он умер в 1966-м, жили они с женой в Женеве. Больше того, за несколько лет до смерти он ушел в отставку из совета директоров компании и переехал в Швейцарию, чтобы быть рядом с женой. Но похоронить себя завещал в Суансесе, так что после смерти тело перевезли сюда, с остановкой в Мадриде. Тут и состоялись торжественные государственные похороны.

– Государственные? – переспросила Валентина.

– Его в свое время наградили орденом Изабеллы Католической. Он жертвовал весьма щедрые суммы на науку и культуру. Закупал аппаратуру для больниц и для испанского Красного Креста, учредил кучу стипендий для испанцев, желающих учиться в США. Здесь, в Суансесе, построил жилье для рыбаков. Настоящий филантроп, без дураков. Когда он умер, жена Джейн приехала на похороны и сразу улетела обратно в Швейцарию. Насколько я знаю, с тех пор она в Кантабрию не возвращалась, но при жизни Хайме они несколько раз проводили лето в Кинте-дель-Амо.

– Никто и знать не знал, что голливудская звезда пятидесятых приезжала сюда на лето, – усмехнулся Ривейро.

– После свадьбы она оставила кино, снялась лишь в одном фильме, “Эта леди”. Я прочитал, что Хайме дель Амо выкупил в Суансесе целый кинозал специально ради нее, и они вместе посмотрели там премьеру.

– А что стало с дворцом после смерти Хайме дель Амо? Его купили Грины? – спросила Валентина.

– Да, Грины, тоже старинная калифорнийская семья, они, кажется, были соседями дель Амо в Лос-Анджелесе, хорошо знали друг друга. Тут я не успел как следует копнуть, но Марта Грин, судя по всему, как-то приехала в гости к чете дель Амо, и дворец ее очаровал.

– Это значит, что мы вернулись к тому, с чего начали, – нахмурилась Валентина. – Разве что можем предположить, что Джейн Рэндолф и есть та загадочная незнакомка из оранжереи.

– А красивая получилась бы история.

Все повернулись к Ривейро, и он поторопился объяснить:

– Ну а что? Он похоронен в Суансесе, вот она и явилась к нему после смерти спустя столько лет. Очень романтично.

Валентина улыбнулась:

– Еще как романтично, даже жаль, что призраков не существует. Давайте заканчивать с этой ерундой. Сабадель, точно больше ничего нет? Какие-нибудь зацепки с наследниками? Финансовый интерес?

– Ничего. Нынешний владелец, писатель этот, богат до неприличия. Кинту-дель-Амо ему оставила бабка, я проверил по реестру, больше собственников нет, обременений тоже.

– А что известно про семью Грин?

– Сколотили состояние на недвижимости в Калифорнии, больше ничего.

– Хорошо, тогда поступим вот как. – Валентина встала и принялась расписывать задачи на доске: – Камарго, за тобой Карлос Грин. Что до пожара, то у него есть алиби, но я хочу, чтобы ты поднял всю его подноготную: жены, проблемы с законом, здоровье… Все-все-все.

– Здоровье? – удивился капрал.

– Я хочу убедиться, что у нас тут не какой-нибудь очередной Норман Бейтс из “Психоза”.

– Но это надолго. Кто мне покажет его медкарту без судебного решения? Она же в Штатах!

– Я понимаю, но уж как получится. Ищи обходные пути. Раз он писатель, то наверняка давал интервью, есть биография в интернете, да что угодно. В детстве он приезжал сюда на лето, поговори с Масой, он местный, всех тут знает. Может, чего слышал. Задача ясна?

– Вас понял, лейтенант.

– Заодно разузнай побольше про всю семью Гринов, вдруг что-нибудь полезное попадется. Кстати, ты вчера успел что-нибудь выяснить про Лео Диаса?

– Немного. Пенсионер, жилье снимал, на него зарегистрирован старый “ситроен” и пара крошечных загородных участков, один в Тагле, другой в Маркадале.

– Страховку он оформлял?

– Не нашел. Я вообще не вижу мотивов его убивать, это никому не было интересно, хотя надо порасспрашивать его соседей.

Валентина кивнула и переключилась на Сабаделя:

– Займись этим раритетом, книгой Коперника. Нужна подробная история самой книги, и хорошо бы узнать, где такими раритетами торгуют. И продолжай изучать историю дворца, вдруг всплывет еще что-нибудь. Вопросы?

– Вопросов нет.

– Ривейро, мы с тобой поедем в Кинту-дель-Амо. Если Карлос Грин еще не спит, поговорим с ним про книгу. А потом снова наведаемся в библиотеку.

– Ясно, – кивнул Ривейро. – Нам еще нужен список членов клуба – тех, кто присутствовал на обсуждении “Десяти негритят”.

“Похититель волн” Карлос Грин. Черновик романа

Почему я порвал с ней, да еще таким абсурдным способом? Иногда я находил утешение в мысли, что то была обычная интрижка, какие часто случаются в юном возрасте. Какой смысл переживать? Солнце как вставало, так и будет вставать каждое утро.

Любопытно: воспоминания неподвижны, прошлое неизменно, но события будущего могут отбрасывать на него тень. За ту неделю я отчетливо это осознал. Тот растерянный подростковый поцелуй, который случился девять лет назад, уже нам не принадлежал. Своими собственными руками я уничтожил шансы на более полное, эмоциональное воссоединение. После того, как я по пьяни переспал с Рут, дороги назад уже не было.

[…]

Рут была замечательной девушкой. Веселая, открытая чувствам и жизни. По-своему даже ответственная. Она всегда обещала прийти на очередную вечеринку, но если в тот день надо было готовиться к занятиям, то она не выходила из дома, не закончив все дела. По крайней мере, именно такое впечатление она произвела на меня, когда наутро после мы гуляли по Ракушечному пляжу и болтали.

– Я не понимаю, чего ты такой несчастный. Брось, ничего такого мы не сделали! Или у тебя в Лос-Анджелесе девушка?

– Да нет.

– Ну и чего ты такой грустный?

– Похмелье. Я вообще ничего не помню, а ты?

Она весело рассмеялась.

– Я-то все помню! Не переживай,