Когда мы были непобедимы - Мария Орунья

– Верно, хватает и публикаций, и документальных фильмов. Но статистика говорит о другом – в этой зоне нет ничего из ряда вон выходящего. Статистика самая обычная, не страшнее, чем для других мест. Я вам больше скажу: до девятнадцатого века этот район даже был безопаснее соседних, это зафиксировано в архивах. Вокруг случалось гораздо больше кораблекрушений.

– Значит…

– Значит, сеньорита Фернандес, перед нами яркий пример силы убеждения, которой обладают слова, однажды напечатанные и затем неоднократно воспроизведенные в последующих публикациях. Опубликованные утверждения обладают в наших глазах определенным авторитетом, вот мы и склонны доверять им. Между тем миф о Бермудском треугольнике совсем свежий, он берет начало со статьи Винсента Гаддиса 1964 года, которая в свое время наделала много шуму. Вслед за ней стали появляться другие публикации, пошли книги и фильмы, миф о про́клятом треугольнике разрастался.

Профессор повернулся к экрану и переключил слайд, всю его площадь теперь занимала книжная обложка в эстетике семидесятых. Морской пейзаж с затянутой серыми облаками линией горизонта, поверх был наложен желтый равносторонний треугольник с летающей тарелкой внутри.

– Это международный бестселлер, “Бермудский треугольник” Чарльза Берлица. За ним последовали новые и новые книги, началось коллективное сумасшествие, дошло даже до статьи в Британской энциклопедии с подробным описанием всех загадок этой географической области.

– Но переживают же люди самых разных возрастов паранормальный опыт, который ни в каких книгах и репортажах не описан, – запротестовал Кристиан, который не готов был поверить, что люди настолько тупы, что ведутся на любые легенды.

– Возможно, – согласился Мачин, – но люди склонны излишне доверять печатному слову. Мы вроде бы и знаем, что пресса всегда политически ангажирована, субъективна, подает информацию под определенным углом, но все равно оказываемся под ее влиянием. Я сам нередко читаю новости о каких-то мистических явлениях с сенсационными заголовками. Мне-то понятно, что заголовки – приманка, а сама статья вполне может быть написана в скептическом ключе. Рассказать вам про призрака, которого выдумали журналисты, но который оказался таким живучим, что многие до сих пор в него верят?

– Да, пожалуйста! – воскликнула Амелия.

На экране возник черно-белый рисунок углем. На переднем плане – старый причал, в глубине угадывались очертания Тауэрского моста. В центре – фигура идущего человека. От изображения веяло чем-то зловещим – наверное, виной тому была викторианская эстетика и скрытое тенью лицо.

– Призрак с лондонской Рэтклиф-Уорф! Знаете такого? (К удовольствию профессора, никто не знал.) Это один из популярнейших вымышленных призраков двадцатого века. В семидесятых журналист по имени Фрэнк Смит в качестве эксперимента опубликовал статью в журнале, посвященном паранормальным явлениям. Якобы некогда в районе Рэтклиф-Уорф жил старый викарий, держал пансион. Но дела шли худо, и тогда он нанял портовых проституток, чтобы те водили в пансион моряков. Викарий их убивал, обчищал карманы, а тела скидывал в Темзу.

– Вот тебе и святой отец! – засмеялась Амелия.

– Вот такой вот безжалостный призрак, – продолжал профессор. – Смит в статье подробно расписал эту историю, а в конце обмолвился, что в последние недели в Рэтклиф-Уорф видели призрака, и тому, дескать, есть свидетели. Угадаете, что было дальше?

– Разумеется, стали появляться все новые и новые свидетели! Самовнушение.

– Не только самовнушение, сеньорита Фернандес. Не прошло и нескольких месяцев, как район Рэтклиф-Уорф обрел дурную славу, его старались обходить стороной. Про это даже книгу написали, людям не просто мерещились странные шумы, они досконально описывали призрака, во что он одет, черты его лица! Смиту пришлось опубликовать в “Сандэй таймс” опровержение, признаться, что это все выдумка. Но представляете, какой резонанс имел этот эксперимент, если в восьмидесятые “Би-би-си” даже сняла документальный фильм. Называется A Leap in the Dark, “Прыжок во тьму”, он есть на YouTube.

Пока все записывали название, Кристиан выжидающе смотрел на профессора. Лекция близилась к концу, курс тоже, но Альваро Мачин так до сих пор и не смог предложить объяснения, которые удовлетворили бы Кристиана.

– Вы много рассказали нам про силу самовнушения, но это все никак не объясняет объективно существующие феномены, которые принято называть паранормальными.

– Разве? Какие объективно существующие феномены вы имеете в виду, сеньор Валье?

– Те же психофонии.

– Ах да, психофонии… Занимательная тема! Мне, впрочем, еще не доводилось слышать хотя бы одну запись, достойную доверия. А вам?

– Мне доводилось. Я и сам делал такие записи, я знаю, в каких условиях они делались, и у меня нет сомнений в их достоверности.

В аудитории повисла тишина. Все повернулись к Кристиану и уставились на него, словно он и был предметом изучения на этой лекции. Вдруг этот одетый во все черное парень скажет что-то интересное?

– Разъясните же нам, что это были за условия.

– Я имею в виду, что я сам сделал эти записи некоторое время назад, в разных местах, и я знаю, что о подделках речи быть не может, – сказал Кристиан. – Мы закрывали все двери и окна в помещениях, где проводилась запись, чтобы никакие внешние факторы не мешали.

– Так. Можно узнать, что оказалось на записи?

– Отдельные слова, имена.

– Например?

– Например, “уходи”, “Антонио”, “тишина”, “ангел”…

– Вы исключили вероятность, что на запись могли попасть звуки водопровода, голоса, доносящиеся из соседних помещений, фрагменты радиоволн? Разве не логично предположить именно это в первую очередь?

– Логично, но дело происходило в отдельно стоящих зданиях. Кроме того, если бы записывающее устройство ловило радио, рано или поздно попалась бы какая-нибудь реклама или заставка, но такого не случилось ни разу. Всегда только одиночные слова, даже их обрывки, и я почти всегда могу проследить связь между словом и историей места.

– Понятно. Но все равно не исключено, что слова вы слышите из-за включенного радио, – возразил профессор, – к тому же, рискну предположить, слышны они не то чтобы отчетливо? Ведь я прав?

– Это действительно так, – признал Кристиан. – Порой приходится проигрывать запись по нескольку раз, чтобы разобрать, что же произносит этот при… ну, что бы то ни было с той стороны.

– Понимаю. “Что бы то ни было с той стороны…” – повторил профессор и словно погрузился в мысли, но тут же очнулся и с непонятно откуда взявшейся энергией обвел глазами аудиторию: – Знаете, кто первым записал на пленку психофонию? (Вопрос был явно риторический.) Это сделал шведский кинематографист Фридрих Юргенсон. Он в Стокгольме снимал документальный фильм про певчих птиц. Переслушивая записи, он обнаружил на них непонятные голоса, шепоты. Юргенсон даже хотел сдать магнитофон, решив, что он неисправен, но оказалось, что никаких технических проблем у аппарата нет. В какой-то момент Юргенсону почудилось, что на записи он слышит голос своей