Последний Туарег - Альберто Васкес-Фигероа

Так он оставался несколько мгновений, чувствуя, что опасность близка. Он взвёл курок, медленно повернулся и оказался лицом к лицу с огромными карими глазами и знакомыми желтоватыми зубами.

– Чёртов зверь…! – прошептал он раздражённо. – Ты меня чуть до смерти не напугал! Какого чёрта ты тут делаешь?

Ответа не последовало, будто животное понимало, что шуметь сейчас не время. Оно продолжило идти за ним, пока через несколько минут они не оказались перед тем, что когда-то, видимо, было складом металлолома, но его крыша полностью обрушилась.

Это было хорошее место для ночлега, а главное – отличное место, чтобы спрятать в укромном углу всё, что могло стоить ему жизни, включая револьвер.

Он проснулся голодным, достал из «сбережений» несколько долларов, чтобы прожить какое-то время без лишних забот, покинул место, стараясь не привлекать внимания, и вернулся на площадь, за ним вновь следовал осёл, который сразу же занялся привычным делом – обгрызанием листьев дерева.

На передвижном лотке, которого не было здесь прошлой ночью, он купил жирные шашлычки, кусок хлеба и газировку. Хотя хлеб оказался черствым, газировка тёплой, а мясо могло быть чем угодно, но только не бараниной, всё это показалось ему вкусом рая. Он устроился на стене, которая всё ещё оставалась в тени, наблюдая, как снова грузят тот грузовик, на котором он приехал. Казалось, он скоро отправится обратно в пустыню, как только французские легионеры закончат проверять пассажиров, перепроверяя их документы.

Пока он ждал окончания этой кропотливой работы, водитель подошёл, уселся рядом и предложил сигарету. Когда он отказался, водитель закурил сам, указывая на осла:

– Что думаешь с ним делать?

– Думаю, в итоге съем.

– Если продашь его старику с шашлычками, избавишь себя от работы, – сказал тот с ехидной усмешкой. – То, что ты только что съел, скорее всего, был кот, а говорят, ослиное мясо вкуснее. – Он выпустил струю дыма и добавил с насмешкой: – И советую тебе убраться из Кидаля как можно скорее. Это место – не просто задница мира, это последняя лепёшка, свалившаяся с этой задницы. Очень скоро Сад аль-Мани взорвёт всё к чертям.

– Кто такой Сад аль-Мани?

– Один из тех, кто считает, что Бог всё сделал неправильно, а он знает, как исправить. Не слышал о нём? – Увидев его молчаливый отрицательный ответ, он добавил: – И слава богу.

– Почему?

– Побудешь здесь ещё немного – узнаешь. – Водитель встал и махнул рукой на прощание: – А теперь мне пора. Удачи и береги осла.

Вскоре он завёл ревущий грузовик, набитый до отказа несчастными, стремящимися покинуть город, над которым словно витала смерть, как стервятники кружат над раненым животным. Когда облако пыли, поднятое уходящим грузовиком, рассеялось, на другом конце площади появился взволнованный Юсуф, который явно был доволен собой.

– Иди сюда… – позвал он, потянув его за рукав. – Хочу кое-что показать.

– Что?

– Лучше сам посмотри.

– Ты же знаешь, я не люблю сюрпризы.

– Эта тебе понравится.

– Сильно сомневаюсь; за последний год каждая сюрприз оборачивалась либо неприятностями, либо смертью кого-то из моих людей…

Они шли быстрым шагом, за ними почти бегом следовал осёл. Через несколько минут они добрались до широкой площадки, и его бывший помощник с триумфальным жестом протянул руку, улыбаясь до ушей:

– Узнаёшь?…

16

Он вел машину медленно и без света, держась правой рукой за руль, а левой сжимая прибор ночного видения, стараясь ехать по колеям от предыдущих машин, очевидно стремясь смешать свои следы с их. Только когда отблески костров оазиса исчезли за его спиной, он изменил маршрут и направился прямо на восток.

Он останавливался несколько раз, чтобы пройти вперед пешком, изучить местность и выбрать участки с плотным песком, чтобы избежать застревания автомобиля или прокола шины об острый камень. Многотысячные километры, пройденные им по разным пустыням, научили его, что лучше потратить полчаса, чтобы точно знать, куда ступать, чем потом терять полдня, жалея о том, что не предусмотрел этого заранее. Здесь у него не было помощника Абдула, ни энергичных пассажиров, которые могли бы помочь подпереть машину, выкопать яму под колесо или заменить шину посреди ночи.

Его единственный пассажир, судя по всему, довольно тщедушный, все еще оставался без сознания, и когда спустя долгое время он издал хриплый стон, водитель просто снова ударил его камнем, чтобы предотвратить неприятные сюрпризы.

К тому времени, как он наконец заметил море дюн, которое искал, уже начинало рассветать. Ему стало приятно видеть, что, как он и предполагал, это были так называемые барханы. Они формируются благодаря ветру, который всегда дует в одном направлении, заставляя их неизбежно двигаться. Со временем они поглощают оазисы, деревни и даже города.

Океан барханов напоминал неумолимое чудовище, которое иногда простиралось почти на сто километров в ширину. Никто из людей не мог его победить, ведь у него не было сердца, а его тело состояло из миллиардов песчинок. Его сила исходила от постоянного ветра, который не утихнет, пока мир окончательно не перестанет вращаться.

Те, кто проводил ночь в сердце барханов, слышали их единственное проявление жизни – мягкую мелодию, исходящую из глубин. Она создавалась из-за трения песчинок друг о друга. Толщина и химический состав песка определяли тональность звука: от до мажора, характерного для больших дюн американских пустынь, до соль минор, типичного для сахарских.

Главная особенность барханов – их форма: сильно изогнутая C с высокими вершинами, «руки» которых почти смыкались у земли. Самые высокие из них оставались стабильными десятилетиями, редко обрушиваясь из-за землетрясений, капель дождя или раскатов грома. Однако обычно на рассвете из-за резкого изменения температуры их вогнутая часть начинала сползать, как неуправляемая лавина, погребая все на своем пути.

Когда наступил полный день, Гасель остановил машину в центре полукруга одного из барханов, вершина которого возвышалась на шестьдесят метров над ним. Он поел, попил, так как в фургоне было все необходимое, и, совершив молитву, решил осмотреть пленника.

Это, вероятно, был самый отвратительный человек, которого он когда-либо видел. Не только из-за его заостренного носа и почти отсутствующего подбородка, но и потому, что его лицо было опухшим, покрытым синяками с глубокими кругами под глазами. Из уголков его губ вытекала густая зеленоватая жидкость, пахнувшая мертвыми собаками.

Очевидно, этот проклятый психопат переживал настоящий ад, и Туарег, впечатленный этим зрелищем, не мог не задуматься о капризах судьбы. Простому водителю грузовика, родившемуся в маленькой деревушке в Нигере, выпала возможность держать в своей власти кровожадного террориста из большой столицы на другом конце