Последний Туарег - Альберто Васкес-Фигероа

его лицо было пепельного цвета, и казалось, будто он постарел, словно все злые духи, мрачные грегри, которых он до этого момента удачно держал на расстоянии, внезапно обрушились на его маленький оазис, лишая всякой надежды на счастье молодожёнов.

То, чего он больше всего опасался, произошло: они отвечали за безопасность важного лидера исламского джихада, «потеряли» его, и если не удастся его найти, их жизни будут стоить меньше, чем те экскременты, которые он только что выпустил в приступе паники.

– Да смилуется над нами Господь… – пробормотал он себе под нос, а затем громче спросил: – Что произошло?

– Я всё ещё не знаю… – прозвучал искренний, почти жалобный ответ. – Четверо абсолютно надёжных людей стояли на посту, а «дантист», этот надменный египтянин, который, кстати, больше времени тратит на женщин, чем на пациентов, уверил меня, что Сад аль-Мани был под седом, и его не следовало беспокоить всю ночь.

– Ты его видел…?

– Спящим, и я клянусь, он выглядел как чудовище. Для операции такого уровня был нужен хороший операционный зал, а не фургон. Очевидно, результат – позорная бойня.

– А какие у нас были варианты? – с отчаянием спросил всё более подавленный Мулай Масури. – Отправить его в Бамако, Дакар или Алжир? Едва ступив в аэропорт, его бы схватили, и в его состоянии он за минуту рассказал бы всё, что знает.

Уважаемый имам Сонго Бабангаси, известный под ласковым прозвищем Баба, уселся на подушки в великолепной джайме, взял мундштук кальяна, словно собирался курить, но передумал и оставил его в руках, спросив с намерением:

– И как скоро, по-твоему, он расскажет всё тем, кто его увёз?

– Зависит от того, кто они.

– В таком случае, первое, что нам нужно сделать, – это свериться со списком гостей и проверить, кого не хватает.

– Ты спятил? – почти взорвался собеседник. – Думаешь, я могу признаться сыну, невестке или этому животному, моему свату, что мы потратили миллионы на организацию самой грандиозной свадьбы в истории Мали не потому, что мы такие щедрые, а потому что у какого-то проклятого «ворона» болели зубы, и вместо того чтобы продать нос, он приехал за новой челюстью?

– Напомню, что речь идёт о Саде аль-Мани!

– А я напомню, что тебе никогда не нравилось, что какой-то чертов сумасшедший новообращённый диктует седовласому имаму, как правильно толковать Коран. Твоя обязанность была поставить его на место, но ты его боишься.

– Он дикарь, – оправдывался прозванный Баба. – А ещё он умеет окружать себя ещё более дикими зверями.

– Признаю, потому что и меня он пугает, и я боюсь, что нам это дорого обойдётся, – искренне покаялся он. – Я потратил целое состояние на амулеты, чтобы отогнать злых духов от свадьбы моего сына, хотя сам их и привлёк… Бедный мальчик!

– Сейчас не время для сожалений, нужно искать решения, – заметил подавленный религиозный лидер, пытаясь справиться с навалившимися бедами. – Ты никогда ни о ком не подозревал?

– А что я мог подозревать? Кафир не попросил у меня рекомендации по своим гостям, и я не счёл правильным просить их у него, – хозяин джаймы вытер пот со лба тыльной стороной ладони и спросил: – А что египтянин говорит обо всём этом?

– Что его наняли только для того, чтобы попытаться совершить чудо в абсолютно неподходящих условиях, а его работа – удалять зубы, а не искать пациентов, если те пропали. Единственное, что он хочет, – уехать.

– А ты что думаешь?

Добродушный и уважаемый имам Сонго Бабангаси, которого его верующие никогда бы не заподозрили в фанатизме, готовом оправдать поджог автобуса с двадцатью девочками пакистанскими фундаменталистами, просто за то, что они осмелились пойти в школу, решил зажечь кальян, возможно, полагая, что курение поможет ему привести в порядок свои спутанные мысли.

Верно, он никогда не испытывал симпатии к самодовольному «юнцу», который казался довольным, приказывая всё более жестоко, словно проверяя, насколько далеко можно зайти. Однако он всегда верил, что, когда тот устанет от своих игр и вернётся в родную Канаду, оставит его лидером исламского джихада в регионе. Тогда, имея обещанные деньги от своего друга Мулая Масури и найдя способ справиться с туарегами, он мог бы претендовать на пост президента новой независимой республики на севере Мали.

Но этот проклятый террорист «ворон» исчез, а это значило, что скоро ему придётся держать ответ перед куда более высокими инстанциями.

Его былое влияние, будущее президентство и даже мирная жизнь оказались под угрозой, если он не отреагирует быстро. Поэтому, кусая пышную бороду, он вынес решение:

– Думаю, лучше всего позволить египтянину уехать, но чтобы он не добрался.

– Куда не добрался?

– Куда бы он ни собирался… – последовал циничный ответ. – Если он действительно куда-то доберется, то то, что сейчас является секретом, известным лишь троим, станет мировой новостью: «Известного исламского лидера Сада аль-Мани поглотила земля во время свадьбы в оазисе Мали». Первые, кто придет за объяснениями, будут организаторы этой свадьбы; то есть ты и я.

– И мой сват.

– Кафи́р ничего не знал, он бы оскорбился, а помни, что он туарег, разбогатевший, водя караваны по самым дьявольским местам, так что, вероятно, он заставил бы своих двух тысяч верблюдов пройти по нам. – Баба Бабангаси слегка ударил по подушке, лежавшей рядом, как бы приглашая своего «партнера» подвинуться поближе, потому что в шатре было не принято обсуждать определенные вещи вслух. И добавил: – Мы должны попытаться решить это так, чтобы никто больше не узнал, иначе нам придется смириться с гибелью…

Старый бедуин терпеливо ждал своей очереди, но как только Суилем Баладе указал ему, что он может «присаживаться», тот сделал это быстро, но с почтением человека, чувствующего себя не в своей тарелке.

Это был кочевник с почти белыми волосами, мозолистыми руками и темной кожей, который несколько мгновений выглядел растерянным, словно готов был повернуться и исчезнуть, а не оставаться на стуле. Но после некоторых колебаний он первым делом положил на стол купюру в тысячу франков* и пробормотал с явной робостью:

– Надеюсь, этого хватит, чтобы оплатить ваши услуги, потому что я не могу потратить больше.

– Это зависит от того, кому вы хотите написать.

– Я не знаю.

Теперь Суилем Баладе, казалось, растерялся. Он сделал паузу, притворяясь, что протирает очки, а затем, словно боясь ослышаться, спросил:

– Вы правда не знаете, кому хотите написать?

– Поэтому я прошу вас посоветовать мне, господин. И поэтому я не знаю, хватит ли этих денег на оплату вашего совета и письма.

– О чем будет это письмо и кто будет отправителем?

– Кто…?

– «Отправитель», то есть тот, кто его посылает.