Искатель, 2004 №2 - Керен Певзнер

мотоцикле попала в аварию, чудом осталась жива, но ей по середину бедра ампутировали ногу. Тоня не носила протеза и очень ловко и даже в некотором роде грациозно управлялась с костылями. Митя видел своими глазами. Так вот эта Тоня пользовалась особенным покровительством Андрея Егоровича. В реабилитационном центре об их отношениях ходило много сплетен. А сама Тоня не скрывала, что и квартиру, и машину ей подарил Андрей Егорович.

С Владимиром Николаевичем, Машиным школьным другом, Митя встречался, когда тот приезжал в Петербург. Владимир Николаевич возглавлял крупную охранную фирму. Он знал про все три смерти. Причем первым погиб их общий знакомый. Он был профессионалом и, учитывая их дружеские отношения с Машей, мог помочь ей проверить, все ли чисто с этими несчастными случаями. Мог, но, по всей видимости, не стал. Митя решил поводом для встречи использовать гибель Сергея Макарова. Для этого ему пришлось самому основательно покопаться в его деле. Их разговор состоялся после того, как он с большим трудом нашел очевидца ДТП на Каменноостровском проспекте. Очевидцем оказалась очень миловидная девушка, завсегдатай кафе, в котором Маша собиралась встретиться с Сергеем Макаровым. Девушка как раз садилась в свою машину и поэтому запомнила припаркованную рядом на площади серую иномарку, которая неожиданно сорвалась с места. Она была уверена, что это «Опель-Кадет» предположительно восьмидесятого года, а вот шофера точно описать не смогла, только заметала его рыжую бороду и усы. «Не иначе маскарад», — подумал Митя. И еще девушке показалось, что мужчина ждал кого-то. Она обратила внимание на его позу. Он был напряжен и неподвижен. Вот и все, что Мите удалось узнать от нее, но для разговора с Владимиром Николаевичем этого было достаточно. О встрече с ним он договорился по телефону.

Первый вопрос, который Владимир Николаевич задал после того, как они уселись в холле гостиницы, был:

— Кто же это вас нанял, молодой человек, если не секрет?

— Мать покойного.

— Интересно…

Митя заметил, как недоверчиво Владимир Николаевич посмотрел на него сквозь стекла очков.

— Я ведь, молодой человек, грешным делом тоже позанимался Серегиной гибелью, из дружеских, так сказать, чувств. Но и не только… — Он поправил очки и усмехнулся. — Вы ведь, наверное, хотите узнать мое мнение обо всем этом?

Митя кивнул.

— Несчастный случай.

— Почему так однозначно?

— Абсолютное отсутствие мотива. Я проверил его окружение. Все чисто. И убирать человека таким сложным способом слишком дорого. Да и кто такой Серега, чтобы все это затевать? Несчастный случай. И точка.

— Но виновник-то все-таки есть.

— Очень верно подмечено. Виновник все-таки есть… Но найти его, не зная даже модели машины, довольно проблематично, не так ли?

— У меня есть сомнения, добросовестно ли поискали очевидцев. Наезд-то произошел в очень людном месте.

— Дерзайте, молодой человек, флаг вам в руки. Хотя спустя месяц, я думаю, у вас будут вполне объективные трудности. Время неумолимо. Но, как известно, дорогу осилит идущий.

Митя хотел рассказать Владимиру Николаевичу про то, что нашел свидетеля, но подумал и не стал. Они сухо попрощались, и у Мити почему-то осталось ощущение, что Владимир Николаевич что-то знает, но скрывает.

Костяк целиком «раздетого» серого «Опеля» нашли на пустыре у Муринского ручья. Машина два года числилась в розыске, и сведения на владельца не дали Мите ровным счетом ничего.

А потом Маше позвонил из Америки Димка, и после его звонка события начали развиваться очень быстро.

Он сказал, что через неделю будет в Петербурге.

Маша не успела даже подумать о том, что ее телефон прослушивается, и закричала:

— Димка, пожалуйста, отложи поездку.

— Маша, я не понимаю…

— Прошу тебя, не приезжай!

— Если ты не хочешь меня видеть, мы можем не встречаться, не думай, что я собираюсь навязываться.

— Димка, прошу тебя, не приезжай. Здесь что-то происходит. Я не могу тебе объяснить…

— Маша, ты становишься невозможной. Я не понимаю…

— Пусть, пусть все что угодно. Думай что хочешь обо мне, но не приезжай, пожалуйста!

— Маша, это невозможно. У меня в Питере дела. Я не собираюсь ничего менять. В следующий вторник я приезжаю. Может быть, остановлюсь у родителей. Будет желание, звони. Прощай.

— Подожди…

Маша сидела и тупо смотрела на телефон. Она не переживет, если с Димкой что-то случится.

Она пошла в ванную и включила воду. Здесь можно было реветь сколько угодно, никто не услышит. Когда слезы закончились, она взглянула на свое отражение в зеркале и злобно подумала: «Уродина несчастная, поделом тебе. Жалеть себя вздумала. Нужно самой начинать действовать. И немедленно».

Маша закончила занятия с Витей и в сопровождении собак вышла в просторный холл. Там, к ее удивлению, уже сидела Анжела.

— Покурим?

Маша взяла со столика сигарету и закурила.

Анжела курила, глядя прямо на Машу, потом покачала головой и проговорила:

— Да, а ведь говорят, что красоту ничем не испортишь…

— Врут. — Маша улыбнулась левой стороной лица.

— Что ж ты теперь так и будешь жить со своей… особой приметой?

— Там видно будет.

— Тебе нравится, что на тебя, как в зоопарке, все пальцем показывают?

— Никто особо не показывает. Наоборот. Заметят, отворачиваются. И мужики, кстати, приставать перестали. А меня это очень даже устраивает.

— Мне-то хоть лапшу на уши не вешай.

— Интересные у нас разговоры получаются. Не правда ли, Анжела?

— Ты напрасно думаешь, что я спокойно отойду в сторону. Ты меня очень плохо знаешь.

Маша вздохнула.

— Знаешь, Анжела, ты меня тоже очень плохо знаешь. И наше общение — это просто трата времени. С таким же успехом мы могли бы сидеть в разных комнатах и говорить в пустоту.

— Считай, что я тебя предупредила. И не будь так самоуверенна.

Машина Андрея Егоровича догнала ее, когда она свернула на набережную. Он открыл дверцу, и Маша села.

Она чувствовала, что играет с огнем. Раз уж равнодушная к своему мужу Анжела что-то заметила, значит, действительно Андрей Егорович вел себя не совсем обычно. Маша знала от Дмитрия про центр реабилитации спортсменов. Знала ли об этом Анжела? А если знала, то, может быть, именно изуродованное Машино лицо и лишило ее покоя? Ну и ну. Вот тебе и пожалуйста! Привет от Зигмунда Фрейда. Чем больше Маша общалась с Андреем Егоровичем, тем очевиднее была его странность. Неужели она сумела так заинтересовать его, что он сначала убрал с дороги всех потенциальных конкурентов, а потом поработал и над ней в соответствии со своей фантазией? Или его интерес возник в прямо противоположной последовательности. Сначала уродство, а уж потом… Но определенно в нем есть что-то маниакальное. А как