Искатель, 2004 №2 - Керен Певзнер

взялся откуда-то пучок ромашек, зажатый дверью? Ничего не понятно. Может быть, кто-то хочет ее запугать или убить? Значит, Ксюше тоже угрожает опасность? Боже! Может быть, посоветоваться с Вовкой? А что она, в сущности, знает про него?

Дверь открылась, и заглянула медсестра.

— Проснулись?

Маша кивнула.

— Сейчас к вам врач придет. У нас сегодня заведующий отделением дежурит, очень хороший человек. Его зовут Николай Степанович.

Через некоторое время вошел пожилой врач.

— Ну что, Марья-краса, как самочувствие?

— Все нормально. Николай Степанович, скажите, пожалуйста, когда мне повязку снимут?

— Ух, какая ты быстрая! Повязку снимут! Ты, милая, не спеши. Тебе сейчас нужно набраться сил и терпения. Эка невидаль, повязку снять! Снимем, не волнуйся. Может быть, дней через десять, а может быть, и через пять. Повязку-то мы снимем. Но ты должна понимать, что у нас здесь отделение травматологии, а не пластической хирургии. И хотя мы сделали все, что могли, но тебе еще придется личико свое в порядок приводить. Ты готовься к этому. Поняла? Ну, вот и отлично. Плакать не нужно. Страшного ничего в этом нет. Если бы ты мужчиной была, я бы про пластику и говорить не стал. Но женщине, да еще симпатичной, сама понимаешь, нужно. — Он нашел Машину историю болезни и продолжил: — Ты к нам поступила в тяжелом состоянии, сразу на операционный стол, так что кроме имени, которое нам сообщила твоя соседка, в приемном покое ничего про тебя не записали. Но это мы поправим. К тебе сейчас зайдет медсестра. А я пойду. Поправляйся, Машенька.

Когда с формальностями было покончено, Маша вышла в коридор. На сестринском посту никого не было. Она подошла к телефону и набрала Маринин номер.

— Маринка, привет. Узнала? Я звоню из больницы. Подожди, не перебивай. У меня всего несколько минут, пока медсестра делает уколы. Послушай меня внимательно. Мне нужна помощь детектива. Частного, разумеется. Помнишь, Саша нам в походе рассказывал про какого-то Дмитрия. Постарайся его найти. Как можно быстрее. Деньги у меня есть. Трать спокойно, я все сразу же отдам, как только выйду отсюда. Я в Покровской больнице, в травматологии, в восьмой палате. Сделаешь? Спасибо. И купи мне, пожалуйста, мобильный телефон. Представь себе, нет. Ну, все, целую, пока.

Маша вернулась в палату и осталась одна со своими мыслями. В больнице она оказалась во второй раз. В первый раз была, когда рожала Ксюшку. Ей тогда после выписки казалось, что все проблемы ее ждут за порогом. Одна, без мужа, она рассчитывать могла только на свои собственные силы. Сейчас — все то же самое. Только проблемы ее были намного серьезнее. Хорошо, хоть за время работы у Вити удалось накопить несколько тысяч долларов. Маша вздохнула. Но, как ни странно, жалости к себе она не ощущала никакой. Наоборот, появилась злость и желание поскорее начать действовать. Вот только Ксюшка… Если бы она могла спрятать ее в безопасное место.

Марине понадобилось два дня, чтобы разыскать Дмитрия и привести его к Маше в больницу. Он оказался молодым белокурым парнем лет двадцати семи. Маша почувствовала облегчение, когда он взглянул на ее перевязанную голову и выражение его лица не изменилось. Ей было бы неловко разговаривать с ним, если бы она почувствовала, что вызывает жалость.

— Выйдем в коридор.

— Выйдем.

Они сели рядом на диван. Дмитрий вынул блокнот и спросил:

— Не помешает?

— Нисколько. — Маша собралась с мыслями и заговорила: — Вчера, когда на меня упало стекло, я убедилась, что нуждаюсь в помощи. Но мне кажется, что все началось не вчера, а намного раньше. Месяца два назад. Когда на моих глазах погиб мой одноклассник…

Маша готовилась к разговору и поэтому рассказала коротко, но самое главное, а закончила словами:

— Как, на ваш взгляд, могут эти три смерти быть связаны между собой?

Он помолчал несколько секунд.

— Так сразу и не скажешь. У моего друга, например, была полоса в жизни, когда за один год он похоронил всех самых близких ему людей. И никакого криминала. Жизнь иногда преподносит такие фокусы.

— А Степан? Я теперь абсолютно убеждена, что он не собирался топиться.

— Мария Сергеевна, давайте на время забудем про эти три смерти. Вчера на вас при довольно странных обстоятельствах упало стекло. Займемся для начала этим. Ведь если предположить, что ромашки были приготовлены для вас, то создается впечатление, что человек, который сделал это, неплохо знал вас и ваши пристрастия. Подумайте, кто бы это мог быть. Кто знал, что вы любите ромашки?

Маша подумала и сказала:

— Тот, кто знал, не мог мне сделать ничего плохого.

— Конечно. Но он мог рассказать. Или она…

— Он. Женщин это совершенно не интересовало. Даже моя дочка не придавала значения.

— Мария Сергеевна?

— Хорошо. Я скажу. Мне кажется, что знали четыре человека. Дима, мой друг… бывший, он сейчас живет в Америке. Сергей Макаров, которого сбила машина. Володя, мой бывший одноклассник. И Андрей Егорович, отец моего ученика. Перед моим днем рождения в прошлом году он спросил, какие цветы я предпочитаю, я сказала, что больше всего мне нравятся полевые ромашки, и он подарил мне герберы.

После разговора с Дмитрием Маше стало намного легче. Она назвала все своими именами, и он не поднял ее на смех, а спокойно занялся ее делами.

— Андрей Егорович, здравствуйте, это Мария Сергеевна, Витина учительница. Я попала в больницу и боюсь, что надолго. Так что придется занятия с Витей прервать на некоторое время. Да нет, я не заболела.

Травма. Да. Я очень сильно порезалась. Оконным стеклом. Оно упало на меня. Нет-нет, не нужно. Андрей Егорович, мне действительно ничего не нужно. Спасибо большое, но это ни к чему. Я вовсе не стесняюсь. Мне просто не хочется никого затруднять. Да нет, не скрываюсь. Я в Покровской больнице. Спасибо. До свидания.

Машу привел в недоумение разговор с Андреем Егоровичем. Он был добр к ней, как никогда. Что бы это могло значить?

Вечером медсестра принесла ей от Андрея Егоровича корзину с герберами и пакет с фруктами.

В цветах лежала записка. «Машенька, поправляйтесь».

Это было что-то новое. Маша не знала, что и подумать. Неужели Андрей Егорович имеет отношение к ее травме? И что же теперь, он почувствовал раскаяние? Но тогда уж совсем глупо было бы проявлять свои чувства. Она позвонила Дмитрию и рассказала ему про странное поведение Витиного папы.

— Маша, позвоните, пожалуйста, и двум другим вашим знакомым, тем, которые знали про ромашки, и расскажите им, где вы находитесь.

— Хорошо.

Она и сама хотела поговорить с