Путешествия майора Пронина - Арсений Александрович Замостьянов

Перуна. Проня – так уменьшительно называли его деток. Вы Перон – тоже сын Перуна, только на норманнский лад. В Северной Италии, в Альпах и, конечно, в Швейцарии это было довольно распространённое имя, а затем и фамилия. Перуна там тоже знали.

– Блестяще! Вы рассказали нам целую лекцию по истории, – воскликнул шах.

– Никогда не задумывался о происхождении моей фамилии, – сказал Перон. – Я ведь не из аристократов. Мои предки – цеховые мастера. Они занимались изготовлением механизмов. Жили состоятельно, но дворянства не получили… Я первый дворянин в своём роду.

– И последний, – смеясь, добавил шах.

– Так что наши фамилии действительно близки не только по звучанию, но и по духу, – продолжал Пронин. – Хотя это вопрос скорее для ученых, например, для профессора Балабанова.

– А, вы уже познакомились с нашим великим арийцем, – улыбнулся Пехлеви. – Для моего отца он был высшим авторитетом по многим вопросам. Я отношусь к этому не столь серьёзно. На мой взгляд, Ирану нужен микст, винегрет из разных эпох и идеологий.

– Интересная идея! – сказал Пронин.

– Его конек, – заметил Перон.

– Не смейтесь, друзья. Гегель назвал бы это синтезом. Смотрите. Нужен ли нам Кир Великий? Да. А империя Дария? Безусловно. А лучшие традиции Парфянского царства? Да. А арийская тема? Без неё не обойтись, и страна наша называется Иран. А зороастризм? Великое учение. Его нужно изучать, им нужно гордиться. А ислам? Без него мы тоже не обойдёмся. Вот видите, сколько всего. И нужно сделать вкусный винегрет. А отец слишком фокусировался на арийском направлении. Это его и подвело.

Шах рассуждал, жестикулируя и прохаживаясь из стороны в сторону. В этот момент он почему-то напомнил Пронину молодого Сталина, каким его показывают в кинофильмах. Даже во внешности мелькнуло отдалённое сходство. И Сталин до сих пор любит рассуждать, прохаживаясь перед сидящими маршалами и членами Политбюро… Пронин несколько раз даже бывал свидетелем таких выступлений товарища Сталина.

– А я согласен с вами, ваше величество. Синтез – великое дело. Рекомендую для иранской экономической системы синтез социализма с капиталистическими основами, – сказал Иван Николаевич.

Перон скептически махнул рукой:

– Да у нас, господин Пронин, и феодализма еще полным-полно. Строить социализм Маркс не позволяет.

– А я и не говорю о строительстве социализма. Просто можно перенять у Советского Союза некоторые начинания – например, в области планирования.

– Это отличное предложение! – закричал шах. – В наше время только слепой может не учитывать успехи Советского Союза. Эрнест, прошу вас записать всё, о чём говорил господин Пронин. Товарищ Пронин… Мы к этому обязательно вернёмся. Нам многому следует учиться у русских. Учиться прилежно. Вы поняли меня, дружище?

– Я абсолютно согласен с вами, ваше величество.

В официальной обстановке старые друзья часто переходили на «вы». А сейчас они обсуждали будущее Ирана.

– Я подготовлю предложения для правительства, – заключил Перон. – Начнем с пяти-шести пунктов, не больше. Иначе наши мудрецы-министры совсем растеряются.

На том они и порешили. А Пронин, покидая дворец, направился к профессору Балабанову. Для решительного разговора.

Старик встретил его, как близкого родственника. Махал руками, улыбался – завидев Пронина из окна. А потом вышел в переднюю с бутылкой шампанского в руках и запричитал:

– С возвращением из дальних странствий! Боже, как мы волновались, сколько дум передумали… Сейчас отметим! Непременно отметим ваше благополучное возвращение…

– Вы один? – не слишком дружелюбно спросил профессора Пронин.

– Один, как перст. Моя Аннет до вечера работает в шахской библиотеке.

– Отлично.

– Не любите женского общества? Понимаю вас, Иван Николаевич, понимаю. Как там у нашего Вертинского, Александра Николаевича?

Как хорошо с приятелем вдвоем

Сидеть и пить простой шотландский виски

И, улыбаясь, вспоминать о том,

Что с этой дамой вы когда-то были близки…

Помните эту песенку? Но у меня не виски, только шампанское. И коньячок имеется.

– А я и не пью виски. И, между прочим, не предаю друзей, – сказал Пронин, перемещаясь в гостиную уютного профессорского дома.

Старик засуетился пуще прежнего:

– Вы приехали в каком-то странном настроении. Трудная была командировка? Никогда вас таким не видел.

Пронин нахально, без приглашения, сел в старинное кресло, водрузил на стол локти и заговорил без прелюдий.

– В своё время вы познакомили меня со Скоулзом.

– С этим американцем? Да, он очень милый человек, коллекционер…

– Милейший человек. А потом вы доставляли ему сведения обо мне. В том числе – и во время моего долгого отсутствия. Так?

Старик замялся.

– Что значит – доставлял сведения? Я вас снова не понимаю… Да, мы общались. Да, он расспрашивал меня о вас. Но я мало что знал… Да и Аннет…

– Что Аннет?

– Дружит со Скоулзом. Нам, знаете ли, нужны деньги, а он решил собрать библиотеку персидской литературы. Она подбирает ему книги, находит букинистов. Он щедро платит, очень щедро.

– И вы говорили ему, что я участвовал в операциях против исмаилитов?

– А разве это секрет? Вы никогда не говорили мне, что это секрет.

Старик бессильно опустился на диван, бутылку шампанского положил на пол.

– Самое печальное, что вы, дорогой соотечественник, отлично всё понимаете. Но почему-то притворяетесь наивным мальчишкой. И перед кем? Передо мной, которому всё известно. Глупо. Низкий класс работы. А сейчас можете бежать к Скоулзу и рассказывать ему о моем сегодняшнем визите, – Пронин встал с кресла и направился к дверям. – Искренне желаю вам, профессор, здоровья и благополучия. Особенно с вашей Аннет. Но не могу гарантировать, что с вашим милейшим коллекционером в ближайшее время не случится беда. Можете всё это аккуратно передать Аннет, а уж она точно обо всём расскажет Скоулзу. Красивая у вас получается эстафета! Но я не ожидал такого от вас, признанного учёного. Это уже не придворные интрижки, а кровавая игра, в которой погибают люди.

Старик чуть не плакал – как ребенок, которого разоблачили в подделывании оценок в школьном дневнике…

Пронин ехал домой от Балабанова, улыбаясь. Нет, на этот раз профессор не станет откровенничать со своей мадемуазель. Он потрясен. Как бы сердце не схватило… А Пронин уже знал, как выдворить Скоулза из Ирана. С помощью всего лишь двух друзей – Перона и Альвареса. Но и не без участия полковника Рябинина, конечно.

Охота на американского быка

Наконец-то Пронин мог расположиться в своей гостиной по-домашнему непринужденно и без спешки, спокойной вытянув ноги. Он налил Альваресу огромную чашку крепкого чаю, а рядом поставил стопку водки. Нарезал черный хлеб – спасибо посольству, он у него не переводился. Потом – лук кружочками. Потом – сало тонкими кусками.

– На фронте лучшего угощения нет. После любого перехода силы появляются. Русский сэндвич.

– Замечательно! – Альварес удивленно улыбался.

– Итак, выпьем за нашу новую операцию. Выпьем и закусим.

Они чокнулись. Испанец даже закашлялся, запивая водку горячим чаем.

– И в этом деле ты сыграешь главную роль. Самую главную! Немного рискованную, сразу говорю.

Глаза Альвареса азартно блеснули.

– Новая операция? Ты доверишь мне штурмовую группу?

– Нет, мой друг, всё гораздо серьезнее и хитрее. Пока я отсиживался в этом госпитале, ты общался со Скоулзом. Так?

– Так точно.

– И как он тебе?

– Скользкий мужик.

Пронин только сейчас заметил, как похоже звучат эти слова – «Скоулз» и «скользкий». Но разве в фамилии дело? Да и настоящая ли это фамилия доблестного американского майора? И, наконец, майор ли он на самом деле? Тут возможны самые различные варианты.

– А сейчас я тебе предлагаю найти Скоулза и поговорить с ним насчет меня. Понимаешь? Сделай вид, что клюнул на его наживку, и готов за хорошие деньги поработать на Штаты. Но так, чтобы ты не выглядел обыкновенной продажной сволочью. Иначе он тебе просто не поверит. Тут нужна психология. Вспомни об американцах, которые помогали республиканцам в Испании, начиная с Хемингуэя…

– Я был знаком с Хэмом! Значит, глубокая разведка?

– Самая настоящая. И действительно глубокая, хотя недолгая – дней на восемь, думаю, не больше. Скорее даже дня на четыре. Связь со мной – через маленького Али. Он будет дежурить там, где можно тебя встретить. Целыми днями будет слоняться…

– А в чем моя задача? Ну, притворюсь я, что хочу поработать на американцев – а что толку?

– Послушай. Послушай внимательно, – Пронин говорил почти по слогам. – Я почти