Смерть в салоне восковых фигур - Лев Брусилов

– Это нетрудно; если позволите, я сам провожу вас к полицейскому управлению…

– А вам не в тягость? – спросил несколько озадаченный Кочкин.

Дежурный ничего не ответил, только посмотрел, и взгляд его был красноречивее любых слов: «Помилуйте, какие в Сомовске дела, да ещё у железнодорожников!»

Они прошли по узкой аллейке, усыпанной мелкими речными ракушками, между криво постриженными декоративными изгородями. Обошли жёлтое здание вокзала с арочными окнами, затем спустились с высокой насыпи по деревянной лестнице, ступени которой, частью изломанные, а частью подгнившие, давным-давно требовали уже даже не ремонта, а замены.

– Вы тут осторожнее, а то не ровён час… – твердил железнодорожник.

– Почему лестницу не ремонтируете? – Кочкин задал вопрос только для того, чтобы поддержать разговор, но тут же понял, что делать этого не стоило. Да и какое ему, собственно, дело до этой лестницы?

– Вы спрашиваете как просто интересующийся человек или как чиновник особых поручений? – полюбопытствовал спутник.

– А это имеет какое-то значение?

– Конечно! – кивнул дежурный. – От этого будет зависеть, что я вам отвечу. – Дежурный по станции спускался боком, ощупывая левой ногой каждую ступеньку, но делал это быстро.

– В каком случае вы скажете правду? – постарался исхитриться Кочкин.

– В обоих! – сказал провожатый. Он тоже, как оказалось, не лаптем щи хлебает.

– А разве так может быть? – хмыкнул Кочкин.

– Вы меня сейчас как просто интересующийся человек спрашиваете или как чиновник особых поручений?

– Я посмотрю, вы здесь в Сомовске не зря в школе учились? – бросил Меркурий.

– Ну как и везде, – проговорил железнодорожник. – Так вы хотите узнать, почему мы не ремонтируем лестницу?

– А вы меня спрашиваете как просто человека или как чиновника особых поручений?

Дежурный по станции рассмеялся, он понял юмор, и Кочкину было это приятно.

– Скорее всего, вам это и неинтересно. Зачем вам какая-то сломанная лестница в тёмной глухомани, вы ведь сюда не затем приехали, чтобы об этом спрашивать?

– Верно! Я спросил, чтобы поддержать разговор. Меня, если честно, совсем другое интересует…

– Что именно? – Железнодорожник первым спустился с лестницы и быстро повернулся к Кочкину.

– Я много слышал… – Меркурий громко и тяжело вздохнул, но продолжить дежурный ему не дал.

– Вы хотите спросить относительно качества здешних людей, и вам не очень удобно, так?

– Так!

– Ну, я вам отвечу. – Железнодорожник сделал знак – следовать за ним; они прошли в тени высоких тополей и вышли на привокзальную площадь, пыльную и с глубокими колеями от бричек и подвод. – Всё, что вы слышали о сомовчанах, – правда!

– Как? – Чиновник особых поручений резко остановился и удивлённо посмотрел на собеседника.

– А вот так – правда! – подтвердил свои слова энергичным кивком дежурный, а потом, для полной убедительности, ещё и перекрестился.

– Но как вы такое можете говорить о себе самом? – Кочкин пошёл рядом с дежурным, не забывая посматривать на его обрюзгший профиль.

– Сам я не сомовский, – проговорил, понизив голос, железнодорожник, – но поскольку живу здесь уже больше пяти лет, то знаю, что говорю. Я за это время изучил повадки местных и скажу вам как на духу: сомовчане только кажутся людьми, а на самом деле ещё неизвестно, кто они такие…

– Как это неизвестно?

– А вот так! Да что говорить? Вы сейчас сами всё увидите…

– Когда сейчас?

– После знакомства с местным исправником!

Они минули площадь – если, конечно, это неухоженное пространство можно было так называть, – прошли мимо нескольких лавок с маленькими окнами и открытыми дверями, из которых выглядывали приказчики. Но вели они себя не так, как в Татаяре, не выбегали и не зазывали к себе поглядеть на товар, а угрюмо провожали чужака взглядом.

– И что же исправник? – допытывался Кочкин.

– Да сейчас сами всё увидите. – Они прошли по неширокой улице, ещё саженей, может быть, сто. – А вот, кстати, и уездное полицейское управление.

Дежурный указал на приземистое одноэтажное здание, выстроенное на века.

– Это полиция?

– Да! Дальше вы сами, а я побежал, недосуг! – И железнодорожник умчался, мелко перебирая ногами в кирзовых сапогах со стоптанными каблуками.

Какое-то время Кочкин смотрел ему вслед, думал о словах железнодорожника и внутренне готовился увидеть в лице местного исправника всю правду о жителях Сомовска. Забегая вперёд, нужно сказать, что Кочкин ничего такого не узнал. События стали развиваться так, что ему было не до того!

Глава 25

Сомовский исправник

Уже издали, не зная об этом наперёд, можно было догадаться, что именно здесь, в этом похожем на казарму доме, свила себе гнездо уездная власть. Всё было сделано добротно, из дикого необтёсанного камня, на желтоватом известковом растворе.

На высоком крыльце у входа в полицейское управление сидел на лавке человек в гражданском платье и грыз семечки, а шелуху плевал себе под ноги.

– Не заругают? – указывая на гору чёрно-белых чешуек, спросил Кочкин.

– Чего? – не переставая выплёвывать лузгу, повернулся тот к Меркурию.

– Мусор, говорю!

– А-а-а! – протянул человек и снова отвернулся.

Кочкин потерял к нему интерес, толкнул входную дверь и, переступив порог, оказался в небольшом тёмном коридорчике. Ручку следующей двери пришлось искать на ощупь. Отворив вторую дверь, чиновник особых поручений очутился в просторном светлом зальце, с зелёными стенами и белёным потолком. На прибитой к противоположной стене длинной полке стояли две керосиновые лампы с мытыми стёклами. В углу за тумбовым столом сидел человек, одетый в полицейский мундир со шнуром, который висел, как аксельбант, но был слишком тонок. Значение этой отличительной детали Кочкину было не совсем понятным.

Увидев вошедшего, полицейский предупредительно встал и, выйдя из-за стола, двинулся навстречу.

– Слушаю вас! – сказал он громко, точно стоял на другой стороне поля и пытался докричаться. У Кочкина сложилось такое впечатление, что человек говорил не для него, а для кого-то другого.

– Прежде всего, здравствуйте!

– Доброго вам здоровья! – кивнул полицейский и добавил: – Если не ошибаюсь, вы тот самый чиновник особых поручений, что приехал к нам из Татаяра?

– Да, это я! – ответил удивлённый Меркурий, поражаясь тому, как быстро в Сомовске разлетаются новости.

– Очень рады! Давно вас ждём. Никифор Никифорович уже и самовар велел поставить… – с придыханием проговорил дежурный.

– Кто такой Никифор Никифорович?

– Ну, как же, это исправник наш – Никифор Никифорович Бабенко. Тот самый, к которому вы приехали. Или вы к кому-то другому?

– Нет, нет, к нему! – подтвердил слова полицейского Кочкин.

Скажем честно, Меркурий Фролыч и раньше сталкивался с мгновенным распространением новостей в провинции, но никак не мог к этому привыкнуть, не мог понять механизм этого явления: как именно новости разлетаются, кто, какие особые дрессированные мухи их разносят?