Смерть в салоне восковых фигур - Лев Брусилов

а у Никифора Никифоровича уже вытянулось лицо. Чиновник особых поручений поспешил исправить положение. – Нет, такой мысли, что его убил кто-то из сомовских, у нас нет. Однако кто знает, может быть, здесь у Сиволапова были какие-нибудь недоброжелатели?

Исправник задумался:

– Нет, не было у него недоброжелателей! Он хотя и глуповатый, но не злой. Может быть, жадный, да, это за ним водилось, но не злой. Хотя, может быть, за время службы в Татаяре изменился! Я же этого не знаю; вы не знаете, какой он был здесь, за тем и приехали, а я не знаю, каким он стал там, в Татаяре! – философски закончил Бабенко.

– Ну ладно, с Сиволаповым худо-бедно понятно. А что вы мне можете сказать о Коломятове Иване Пафнутьевиче?

– Вот те и раз, а про него-то откуда знаете? – Исправник выпрямился и так подобрался, что даже живот у него стал меньше. Насторожился, напружинился, понял, что дело непростое, раз о Коломятове спрашивают. И где же это ты, Иван Пафнутьевич, проштрафится смог, что прямо из губернии по твою душу прибыли?

– Так ведь он же был непосредственным начальником Сиволапова, справки навели, знал его близко, может, скажет нам что…

– Коломятов у нас молодец! Становой пристав, четыре волости на нём, и все в исправности. Одно слово – молодец!

– А вы не припомните, какие между Коломятовым и Сиволаповым были отношения?

– Да какие… – поджал губы исправник. Вопрос, судя по тусклому блеску в глазах, ему не нравился.—..Как между начальником и подчинённым!

– До вас не доходили слухи, что вражда между ними, или ещё что – неприязнь там какая? Всяко может случиться, что не поделили…

– Нет, господин чиновник особых поручений, до меня таких слухов не доходило! – сказал исправник громко. – Да и потом, какая может быть вражда между становым приставом и стражником? Я подобного терпеть не буду! Я ещё могу глупость простить или даже дурь, но чтобы неповиновение, это никогда! Этого у нас тут и в заводе нету, я сам по себе человек незлой, но здесь могу, если потребуется… – Бабенко сжал правую руку в кулак, тот получился, хоть и по-бабски пухловатый, но внушительный.

– А может, всё-таки имели место какие-нибудь случаи? Не зря же вы, Никифор Никифорович, отправили Сиволапова с глаз долой? Вроде как избавились от него… – Только Кочкин произнёс эти слова, в хлеву трубно замычала корова, – исправник даже вздрогнул и зябко провёл ладонями по плечам. По лицу было видно – злится, но сдерживает себя.

– Я ведь уже говорил, что отправил его туда по причине полной бестолковости. Да, если сказать честно, вот сейчас только припомнил… да. – Бабенко замолчал и, как бы что-то припоминая, поднял глаза горе. – Точно так и было… Иван Пафнутьевич меня об этом просил…

– О чём? – сделал вид, будто ничего не понимает, Кочкин.

– О том, чтобы я Сиволапова в губернию отправил! Потому что не справлялся Сиволапов со своими обязанностями. Ну, вот не справлялся, и всё! А неприязни никакой не было, уж поверьте мне. Коломятов даже первое время благоволил ему, помогал, подсказывал по-отечески, как лучше сделать или как лучше не делать, как в том или ином деле правильнее поступить…

– А можно будет переговорить с Коломятовым? – задал свой главный вопрос Кочкин, тот самый, ради которого он, собственно, и приехал в уездный город Сомовск. И после этого вопроса стал внимательно следить за исправником, но тот не выдал себя никакой нервностью. Вёл себя спокойно.

– Да разве я могу вам запретить? – с шумом выдохнул Никифор Никифорович. – Только Ивана Пафнутьевича сейчас в Сомовске нету.

– А где он? – наивно глядя на Бабенко, спросил Меркурий Фролыч; он-то знал, где в данный момент находится становой пристав, но виду не подавал. Знал, сейчас исправник скажет ему, что Коломятов поехал по каким-то делам в Татаяр. И так был уверен в этом, что ответ Никифора Никифоровича сбил его с толку.

– Где и всегда – по деревням колесит! Он у нас такой неуспокоенный, на месте сидеть не привык…

– И когда обещался вернуться? – медленно и тягуче спросил Кочкин.

– Думаю, если ничего не случится, к вечеру можно ожидать…

Эти слова исправника нельзя сказать что были для Меркурия оглушительной новостью, но он испытал при этом неприятные чувства. Если исправник говорит правду, а зачем ему врать, то Коломятов в данный момент находится в Сомовске, ну или в уезде. Кто же тогда бродит по Татаяру, и за кем сейчас следят агенты?

Глава 28

Некоторые подробности о Коломятове

– Разве? – стараясь быть невозмутимым, слегка удивился чиновник особых поручений.

– Не понимаю вас, господин Кочкин, – проговорил исправник и кольнул Меркурия взглядом.

– Разве Коломятов сейчас не в Татаяре?

– А что ему там делать? – задал вполне резонный вопрос Бабенко.

– До нас, а вы сами понимаете, мы люди не последние, дошли слухи… – Меркурий замолчал, подняв глаза к потолку веранды, пробежал взглядом по нестроганым тесинам и, не глядя на исправника, продолжил: – …Хотя не слухи, не буду водить вас за нос, а оперативная информация, что Коломятов в данный момент находится в Татаяре! – После этих слов Кочкин медленно перевёл взгляд с потолка на Бабенко.

– Это какая-то ошибка! – воскликнул Никифор Никифорович и тяжело поднялся со стула. – Я не далее чем сегодня утром видел его. Скажу больше, разговаривал с ним, вот как сейчас с вами…

– А это точно был Коломятов? – Для Меркурия подобный вопрос был обычным делом, и он должен был его задать.

– Ну… – Исправник в недоумении захлопал глазами, вопрос поставил его в тупик и показался даже оскорбительным. – Конечно же. Кто же ещё? Я пока не выжил из ума и способен узнать станового пристава, который мне подчиняется и которого я знаю не один год!

– Да… – Кочкин тоже встал, ему было неудобно разговаривать с исправником сидя. – Странно получается, очень странно! Кто же в таком случае тот человек, который сейчас находится в Татаяре и которого мы принимаем за Коломятова?

– Если вы приехали только, чтобы я ответил на этот вопрос, то боюсь, мне нечего вам сказать…

– Значит, если я вас правильно понял, пристав в Татаяр не выезжал?

– Помилуйте, – исправник округлил глаза, – да какой Татаяр? У Коломятова хлопот по козырёк фуражки. По губерниям ездить некогда! Да я, если правду говорить, это не приветствую! Коломятов, если мне не изменяет память, но я могу и ошибаться, вообще никогда не был в Татаяре!

Кочкин смотрел на Никифора Никифоровича и не видел в нём ни коварства, ни лукавства. Тот говорил, как искренне возмущённый человек. Не