Смерть в салоне восковых фигур - Лев Брусилов

похоже, что он в сговоре с Коломятовым. Да и какой у них может быть сговор? Получается, если становой пристав находится в уезде и в Татаяр не выезжал, то что-то напутали агенты. К кому же тогда приезжал Сиволапов?

– У меня к вам ещё один вопрос, если позволите…

– Задавайте! – обречённо махнул рукой исправник и снова сел на стул. За ним сел и Кочкин. Никифор Никифорович начал понимать, что помощь, за которой якобы приехал чиновник особых поручений из губернской полиции, может оказаться куда как хуже иной ревизии. Ревизора угостил свининкой, цветными наливками – и всё, делай с ним, что хочешь! А этот не пьёт, черт! А когда человек не пьёт – это подозрительно и опасно! Трезвые люди, по мнению исправника, истинная беда! Они ведь себе на уме, лишнего не скажут, сами норовят у тебя всё выведать да разузнать. А ты же нормальный, ты же как все, любишь выпить и потому болтаешь! И бывает так, что лишнее.

– Вы сами-то давно видели Сиволапова?

– Я? – переспросил исправник и оглянулся, точно губернский гость задал вопрос не ему, а кому-то, кто стоит чуть позади. – Да тогда и видел, когда он в губернию уезжал! – ответил Бабенко.

– Это был последний раз?

– Да! Больше я с ним не виделся.

– А у нас есть сведения, что…

– Что мы с ним встречались? – Лицо исправника отвердело в камень.

– Нет, сведения наши другого рода – Сиволапов не так давно приезжал в Сомовск и встречался с Коломятовым! Гостил в доме станового пристава несколько дней, после чего уехал. Это нам сообщили агенты, которые вели Сиволапова.

– Может быть, ваши агенты что-то напутали? Я лично слышу об этом впервые. Да и Иван Пафнутьевич ничего мне не говорил.

– Он мог это утаить.

– Нет, – решительно отмахнулся исправник, – какая в том корысть?

– А вдруг есть корысть, вдруг дело связано с большой суммой?

– С большой суммой? – Широкое лицо Никифора Никифоровича покрылось мелкой, как бисер, испариной, он расстегнул ворот мундира. – Прошу прощения, очень жарко! – вскинул руками.

– Скажите мне, – продолжал гнуть своё Кочкин, – Коломятов, если бы у него появилась возможность быстро обогатиться, как бы он себя повёл?

– Я этого, увы, не знаю, – хрипло отдуваясь, проговорил исправник. – Если честно, не знаю, как и сам бы себя повёл. А что уж о другом человеке говорить? Это и вовсе за семью печатями спрятано. Хотя мне кажется, что пристав достаточно стойкий к порокам и страстям. А там, кто знает? Как говорят на Востоке: «При виде золота и пророк с пути собьётся!»

– Верно сказано! – кивнул Кочкин.

– И вы что же думаете, это Коломятов Никодима порешил?

– Мы просто выясняем, – отмахнулся Меркурий. – Да и как он мог убить Сиволапова, когда, по вашим же словам, Коломятов находится в Сомовске? Если, конечно, вы с ним не заодно и не покрываете своего подчинённого, ведь сумма-то немалая…

Кочкин говорил, а ведь и сам не знал, что за сумма, и спроси у него в этот момент исправник, он не нашёлся бы, что ответить.

– То, что вы говорите, это, по меньшей мере, оскорбительно! – зло бросил исправник. Он многое мог простить полицейскому чиновнику из губернии, да почти что все, но сговор с подчинённым, это… – Это, прошу прощения, выходит за околицу.

– Согласен! Но мои предположения, а это предположения чистой воды, – мера вынужденная. Мы же с вами служим в полиции и знаем, что не всё в жизни просто и не всё так, как нам видится. Вы же мне только что о пророке, который может сбиться с пути при виде золота, рассказали, но ваш подчинённый, он же не пророк, он и пожиже, и поменьше… А золото для всех блестит одинаково!

– Вы правы, всё может быть, может и Коломятов слабину дать…

– Я же, – чиновник особых поручений продолжил, – говорю с вами честно и откровенно, а ведь мог поступить и по-другому… Устроил бы в Сомовске целое расследование, вы хотите этого?

– Нет! – отрицательно мотнул головой Бабенко. – Мне кажется, всё можно разрешить иначе.

– Замечательные слова, хоть сейчас их под стекло да в рамку! Я задаю вам вопросы и высказываю соображения без цели унизить или оскорбить вас, просто делаю свою работу. Ведь, положа руку на сердце, может Коломятов оказаться убийцей? Может! Можете вы состоять с ним в преступной связи? Можете, вы же не святой! Но это, как я вам уже говорил, всего лишь предположения, и больше ничего. А то, что я вам вот так, без обиняков высказываю, это потому что верю – вы человек правильный, верный долгу и государю императору! – Кочкин приплёл царя для того, чтобы придать своим словам особой вескости.

– Пожалуй, соглашусь с вами, но есть ещё на свете такая вещь, как самолюбие. Оно порой задевается, и ничего с этим сделать нельзя. Вот и я слегка оскорбился… и меня можно понять!

– Понимаю, я тоже самолюбив, и мне тоже иногда трудно сдерживаться. Если я вас чем-то оскорбил, приношу извинения…

– Да пустое! – великодушно отмахнулся исправник.

– Ну, к слову, вы правы, Никифор Никифорович, ведь могут и наши агенты напутать – принять одного человека за другого. Потому-то мне и необходимо: во-первых, знать, где сейчас находится становой пристав Коломятов; во-вторых, поговорить с ним.

– Давайте сделаем так: я отправлю всадника с депешей, где напишу, чтобы Коломятов, как только её получит, сразу же возвращался в Сомовск.

– Замечательно! – воскликнул Кочкин. – Думаю, что более умного плана мы не придумаем. Отправляйте всадника.

Сказав всё это, Кочкин задумался. Исправник хочет побыстрее избавиться от него, это понятно. Непонятно другое: куда он собирается отправить всадника, если не знает наверняка, где сейчас находится Коломятов, в какой деревне? Или знает?

* * *

Через два с половиной часа всадник вернулся с Коломятовым, оба на взмыленных конях, с серыми от дорожной пыли лицами. Они разом соскочили с лошадей и, отряхиваясь, поспешили к исправнику. Который вместе с Кочкиным дожидался пристава, сидя на крыльце полицейского управления. Курьер доложил, что депешу вручил, и ушёл. А пристав остался.

– Что случилось? – спросил Коломятов, глядя то на исправника, то на Кочкина.

– Ты, Ваня, вот что, – поднимаясь ему навстречу, сказал Никифор Никифорович, – иди умойся, приведи себя в порядок, а после возвращайся. У нас с тобой разговор будет серьёзный. Да, и ещё, пока ты не ушёл… вот, познакомься, это господин Кочкин, он приехал из губернии.

Пристав, глядя на Меркурия, кивнул.

– Ну что? – спросил Кочкина исправник, после того как становой ушёл. – Тот это Коломятов или не тот?

– Не тот, вернее, я сам его