Бесплодные земли (автоперевод) - Дуглас Престон

посмотрела вверх. Вот же сукин сын, этот участок подъёма определённо был верёвкой пятой категории сложности. Среди базальтовых столбов была единственная видимая трещина, по которой она могла «пролезть», просунув туда пальцы рук и ног и подтянувшись. Глупо, глупо. Не делай этого. Спускайся. Возвращайся в другой день с напарником, верёвками, закладками и кулачками.

Но она не смогла. Она была почти у цели.

Невозможно было не посмотреть вниз, чтобы убедиться, что она правильно поставила ногу. Падение сейчас, скорее всего, было бы фатальным, а если нет, то она бы всю оставшуюся жизнь, сидя в инвалидном кресле, жалела, что это не так.

Она приказала себе сосредоточиться. Ещё один подъём, ещё один удар пальцем и ногой, ещё один подъём. Она положила руку на край, нащупала опору и нашла её. Когда она переставляла одну ногу, другая соскользнула, и она на какое-то время повисла, держась за одну руку, пока не нашла ещё одну опору наверху и не сумела снова засунуть палец ноги в трещину.

Мгновение спустя она уже перелезла через край и оказалась наверху, тяжело дыша, ее сердце бешено колотилось, когда ужас утих.

«Идиотка», — пробормотала она, злясь на себя. Что с ней не так?

Но, по крайней мере, она была наверху.

Она огляделась. На одном конце вершины возвышалось небольшое каменное строение с крепкой плоской крышей, почти нетронутой, покрытой землёй и латиллами, и с крошечным входом в виде замочной скважины. Рядом с хижиной небольшая вершина столовой горы была вымощена плоскими камнями. Она подошла и осмотрелась; на камнях всё ещё виднелись следы ожогов и трещины от бесчисленных гигантских пожаров.

Нора подошла к таинственной хижине с некоторым трепетом. У неё были толстые стены – тёмное, сгорбленное строение. Она увидела, что внутри хижины что-то свалено в кучу, какое-то нагромождение фигур. Достав из рюкзака налобный фонарь, она пристегнула его. Дверь была настолько низкой, что ей пришлось опуститься на четвереньки, чтобы заглянуть внутрь, представляя себе присутствие гремучих змей и пауков «чёрная вдова».

Свет метнулся в сторону кучи, и она вскрикнула от ужаса, отшатнулась назад и ударилась головой о дверной косяк. Она упала на землю, голова её раскалывалась, она тяжело дышала и пыталась осмыслить увиденное.

29

ПРЕДОСТАВЬТЕ УОТТСУ ДОМ в одном из самых красивых мест в горах Нью-Мексико. Нора видела его на близлежащем хребте: идеальная маленькая бревенчатая хижина с зелёной гофрированной крышей, приютившаяся среди жёлтых сосен, с видом на луг полевых цветов. Предвечерний свет окрашивал всё из зелёного в золотистый. Нора крадучись ехала по дороге на своём джипе. Ей не хотелось прерывать их романтический уик-энд, но, чёрт возьми, Корри сама втянула её в это, и ей нужно было немедленно узнать об открытии Норы.

Когда она подошла к хижине, на крыльцо вышла одна фигура, а за ней – ещё одна. Корри и Гомер Уоттс, очевидно, видели приближающуюся машину. Нора почувствовала облегчение: по крайней мере, она не потревожила их в, возможно, самый неподходящий момент.

Ни один из них не выглядел обрадованным, когда она подъехала ближе, пока Корри не узнала ее машину и не помахала ей.

«Вот это сюрприз», — сказал Уоттс, стоя на крыльце. «Что привело вас сюда?»

«Извините, что прерываю», — сказала Нора, — «но Корри нужно кое-что узнать. Это не может ждать».

«Заходите», — сказал Уоттс, — «и выпейте чашечку кофе, бокал вина или что-нибудь еще».

«Спасибо». Нора вытащила свой портфель из пассажирского сиденья джипа и последовала за ними внутрь.

Это была настоящая старинная охотничья хижина, построенная из вручную обтесанных бревен, с зарубками, подогнанными и проконопаченными паклей. В одном конце стояла печь Франклина, в которой горел огонь — на высоте девяти тысяч футов прохладный полдень превращался в холодный вечер. На одной стене висел трофей лося с рогами, а к другой была прибита перекрещенная пара старых снегоступов из гнутой древесины и кишок. Над дверью висело старое кремневое ружье. На крючке висела доска для криббеджа, а на неопрятной полке стояли стопки игр, карт и старые, наполовину пустые бутылки виски и бурбона. Перед печью стояли пара потертых кожаных кресел и кожаный диван, а также грубый деревянный стол, выглядевший так, будто его сколотили топором.

«Очень аутентично», — сказала Нора, кладя портфель на стол и открывая его.

«Спасибо», — сказал Уоттс. «Это место принадлежало моему деду, и я оставил его как есть».

«Жаль, что это не отложили до завтра», — сказала Нора. «Но это было невозможно. Особенно после того, что я прочитала в недостающих последних главах диссертации Драйвера, которые вы мне дали».

Глаза Корри расширились, когда Нора вытащила главы из портфеля вместе с несколькими картами и разложила их на столе, положив рядом с ними свой мобильный телефон.

«Прежде чем вы начнёте, солнце уже за реей, а я выпью бурбон», — сказал Уоттс. «Кто-нибудь присоединится ко мне?»

Нора сказала: «Если на плите варит кофе, я выпью его».

«Мне тоже кофе», — сказала Корри.

Он налил ей и Норе по кружке кофе, а себе — две добрых рюмки бурбона. «Ладно, — сказал он, улыбаясь и опуская стакан, — теперь, когда я как следует подкрепился, давайте выпьем».

«Прежде чем я перейду к деталям, мне нужно немного рассказать вам о том, что известно как феномен Чако».

«Феномен Чако?» — повторила Корри.

Так археологи называют цивилизацию, которая процветала, а затем загадочно рухнула в регионе Четырех Углов тысячу лет назад. С 900 по 1200 год нашей эры. Это была удивительно сложная и развитая культура. Многочисленные племена — раньше их называли анасази, но теперь это не так — объединились и построили город с огромными зданиями в каньоне Чако. Эти около дюжины гигантских каменных сооружений были высотой в четыре-пять этажей и насчитывали тысячи комнат. Самым крупным из них был Пуэбло-Бонито, крупнейшее доисторическое сооружение в Америке.

«Я был в Чако», — сказал Уоттс. «Удивительное место». Он сделал ещё один глоток бурбона.

«Но было нечто, что они построили, столь же впечатляющее, как Пуэбло-Бонито», — продолжила Нора. «Сложная система так называемых дорог. Эти дороги расходились из Чако, словно спицы колеса, и пересекали части Нью-Мексико, Аризоны, Колорадо и Юты. Но это были не «дороги» в нашем понимании этого слова – чакоанцы не изобрели колесо и не имели вьючных животных. Им не нужны были прямые, широкие, асфальтированные дороги. Но они всё равно их строили – абсолютно прямые линии одинаковой ширины: девять метров. Вместо того,