Секреты под кофейной пенкой - Джей Эм Холл

* * *

Лиз срезала почерневшие листья, которые когда-то были здоровым кизильником, и утрамбовывала их на тележку, раскидывая по траве комки земли. Движения ее были резкими и заряженными. Заряженными раздражением. Садоводство осталось последним занятием, которое никак никто не осудит и не ограничит – ни Дерек, ни Тельма… ни Джен…

Пятнадцать писем! Пятнадцать гадких и злобных писем. Пятнадцать как минимум! Марго, Бекки, Джен, Кейли Бриттен, Тифф, скорее всего. Если они так же мучились от тревоги, как Лиз бессонными ночами, в этой школе не спал почти никто.

Но люди, кажется, хотят забыть обо всей этой ситуации. Никому не говорить… Держать ядовитую боль в себе. Тогда… кто она-то такая, чтобы эту боль раскапывать? Ей-то письмо никто не присылал.

Лиз расправилась с кизильником, замерла, тяжело дыша. Ей стало жарко, несмотря на прохладный, пасмурный день. Обычно в саду она могла расслабиться… Но не теперь.

Лиз покатила тележку к контейнеру с растительным компостом. Он был почти полон, а мусор увезут на свалку только на следующей неделе.

Ей вдруг захотелось развести костер, большой осенний костер… Чтобы растения тлели в сине-сером дыме, ее волосы и одежда пропитывались этим по-настоящему осенним запахом. Но костры, как и еще множество привычных вещей, теперь осуждались. Последнее, что ей нужно, – это очередная лекция от Джейкоба про выбросы углерода.

Старый кардиган воняет дымом… вдалеке над забором высятся мерзлые кусты… возглас: «Вернись!» Крик.

Из воспоминаний ее вырвал звонок телефона. Старого, садового, она всегда носила его с собой в фартуке.

– Лиз? – Сначала она даже не узнала этот хриплый голос. – Я слышала, что вы пытаетесь до меня дозвониться.

– Банти? – спросила она.

– Простите, что не отвечала. Я измучилась от стресса.

– Стресса? Не из-за спины?

– Стресса, стресса. Мне было очень плохо. Пришлось брать больничный на три недели.

– Сочувствую! – сказала Лиз. Голос у Банти был совсем не напряженный… но что-то в нем явно было не то. – Ты с Кэндис?

– Да, но все нормально. Пока мне не нужно возвращаться в то проклятое место.

– Домой?

– В школу! – Это слово она с жаром выпалила.

– Все из-за этих писем? – спросила Лиз.

– Да письма – это полдела, миссис Ньюсом. Я готова поспорить.

– О чем ты? – Пусть Лиз только что и активно трудилась, ей вдруг стало очень холодно.

– В этой школе происходят разные неприятности. Беды. Кто-то точно пострадает… – Банти пила, что ли? Говорила она четко и эмоционально, ни намека на пьяный бубнеж. – Миссис Ньюсом, послушайте меня – держитесь от этой школы подальше. Там кого-то с резьбы сорвало. Лично я туда не вернусь, пока его не поймают.

Глава 16,

В которой в старом здании церкви кто-то испытывает математическое напряжение, а кого-то неискренне успокаивают

Главный офис академического траста Лоудстоун находился в перестроенном здании викторианской каменной церкви у подножия холма возле Лидсского университета. Перестройка была такой основательной и всеобъемлющей, что, сидя у ресепшена, Пэт даже не могла понять, в какой части старого здания находится. За ширмой из тонированного стекла раздавалось клацанье клавиатуры, телефонные трели и мелодичный голос: «Академический траст Лоудстоун, добрый день!» Кресла из кожзама стояли довольно далеко друг от друга, но зал ожидания все равно казался заваленным, потому что повсюду – на столе, на светло-сером ковре, на некоторых креслах – стояли стопки бирюзовых картонных коробок, размером примерно с обувные. На каждой был напечатан ананас.

Пэт заерзала по кожаной сидушке, стараясь не производить компрометирующих звуков. Дыши и сосредоточься… Дыши и помни о своей цели… Зачем она сюда пришла?

Ответ слишком бодро прозвенел в голове. Она почувствовала укол стыда.

Род хотел доказать ей, что его план – просто замечательная идея. Достал откуда-то бутылку (дешевого) шампанского и поэтапно описал ей свой план, план, который он уже несколько встреч подряд обсуждал с Назилом. В него входило начать получать личную пенсию Рода, что-то где-то обналичить, какие-то расходы где-то сократить, плюс, когда нужный момент настанет, Эндрю выкупит у него часть бизнеса. Конечно, на широкую ногу они жить не смогут, но все будет хорошо, все будет в порядке.

Пэт (к удивлению, не сорвалась с катушек) ушла в себя спустя секунд тридцать разговора, хлебала отвратительное шампанское и пустым взглядом пялилась в никуда. Она думала про один случай, который произошел с ней на станции Херрогейт много лет назад, еще до Лиама, когда Джастин и Эндрю еще ездили на своей двухместной коляске. Подъехал поезд, она успешно посадила в него Эндрю, а потом вернулась за Джастином и мамской сумкой. И в этот момент двери поезда захлопнулись.

– Не-е-е-ет! – крикнула она тогда так громко, что казалось, звук вышел откуда-то из легких, из самой души. Такой крик даже поезд мог остановить.

Слушая Рода, она чувствовала примерно то же самое.

Это, конечно же, многое объясняло. Нежелание Рода выходить на работу, то, насколько ему было плевать, что они не заполучили проект Балдерсби, бесконечные звонки от Назила, резкость, с которой он обрывал разговоры – с Даги, с Эндрю. Молчаливая, неопределенная реакция Эндрю на любое обсуждение его возвращения в университет.

Эндрю, она расслышала, уже разговаривал с университетом, были придуманы какие-то договоренности. Оказывается, ему в принципе не очень нравилась программа. (Она слышала об этом впервые.)

Это решение, оказывается, было правильным, самым правильным. Ну, Род умудрился все так и преподнести. Так часто случалось за все годы их брака, он даже не предполагал, что Пэт может с ним не согласиться. Он был таким живым и добрым – снова стал худеньким парнем на красной спортивной машине – таким она его давно, очень давно не видела. Точно не с тех пор, как он заболел, и, может, даже дольше.

– Почему ты мне раньше ничего не сказал? – спросила она в какой-то момент обсуждений.

– Не хотел тебя тревожить. – Пэт это поняла прямо: не хотел, чтобы ты капала на мозги.

Маленькая ее часть хотела разозлиться за то, что он все решил за ее спиной, а большая была слишком уставшей, чтобы нервничать из-за этого, так что могла она только сидеть, потерянно попивать шампанское и время от времени повторять: «Мне о многом надо будет подумать».

Когда Род договорил, Пэт вышла, налила себе вина в бокал побольше, понесла себя и планшет на второй этаж, где набрала далеко не рациональное, но очень красноречивое письмо Крису Канну, в котором выразила разочарование тем, что проект ушел не «Строителям РиД», а человеку с сомнительной репутацией, человеку, который