Видеть — значит верить - Джон Диксон Карр

– А дальше доктор Рич помрачнел и говорит: «Да, сумею, если у девушки есть такая склонность, и в этом опасность гипноза, творимого беспринципными людьми». Тут я вижу, что попал впросак, и начинаю оправдываться: мол, можно ли устроить так, чтобы она, к примеру, совершила преступление? Дескать, если жертва находится во власти гипнотизера, а тот прикажет ей совершить ограбление или убийство, не дойдет ли дело до беды?

– И что ответил доктор Рич? – спросил Кортни, попыхивая трубкой.

– Объяснил, что к чему. И должен признать, объяснение оказалось вполне рациональным.

– То есть?

– То есть под гипнозом человек делает лишь то, на что способен, находясь в сознании. Понял? Допустим, сюда входит Вики Фейн. Мы ее гипнотизируем, а затем говорим: «Ступай к барной стойке, выпей стакан виски». Вики почти не пьет, но время от времени может и выпить. Поэтому она по-солдатски выполнит приказ. Улавливаешь?

– Да.

– Но если провернуть тот же фокус с настоящей фанатичкой из общества трезвости, дамочкой, которая вообще не прикасается к спиртному, кем-нибудь вроде леди Астор, к примеру, – в общем, если загипнотизировать ее…

– Прекрасная мысль.

– Умолкни. В общем, если загипнотизировать ее, налить полтамблера виски и сказать: «Ну давай глотни» – ничего не произойдет! Она этого не сделает, поскольку физически не способна на такое. Да, ей будет больно, ведь слово гипнотизера – закон. Допустим, она даже возьмет стакан. Но пить не станет. А если выпьет, мы сразу поймем, что с ее принципами трезвенницы что-то не так. Ну да ладно. В итоге доктор Рич посетовал, что не захватил с собой каких-то приспособлений. Иначе провел бы любопытный эксперимент и убедился бы в его правоте. Тут у меня снова зародились подозрения, и я спросил, почему бы не провести эксперимент прямо сейчас, без реквизита, но Рич ответил, что так ничего не выйдет, и тут дядя Фейна – кстати говоря, очень приятный старикан – предложил встретиться назавтра в той же компании, чтобы доктор мог провести свой эксперимент. Фейн надулся как волдырь. Все это ему не понравилось. Однако, насколько я понял, дядя Хьюберт – человек состоятельный, ссориться с ним Фейну не с руки, и этот свин раскошелился на еще один ужин, сегодня вечером.

Шарплесс снова умолк. Похоже, ему было не по себе.

– Что это за эксперимент, Фрэнк?

– Не знаю, – с заметным беспокойством признал Шарплесс. – Слушай, Фил, тебе никогда не казалось, что у меня… что я этот, как его… А, вспомнил! Тебе не казалось, что у меня имеется склонность предвидеть будущее?

Кортни расхохотался.

– Ладно, смейся. Скоро тебе станет не до смеха. Но дело в том, – тут Шарплесс все-таки стукнул кулаком по столешнице, – что я чувствую: в доме Фейнов творится нечто странное. Они скрывают какую-то тайну.

– То есть муж этой леди подозревает о твоих намерениях? – напрямую спросил Кортни и, не дождавшись ответа, продолжил: – Как далеко зашла ваша интрижка?

– Никуда она не зашла. Проклятье, нет даже причин считать, что Вики испытывает ко мне хоть какую-то симпатию! – Шарплесс поразмыслил. – Но все же мне кое-что известно. Черт возьми, на прошлой неделе в зале на Променад-стрит был концерт. Играли «До дна очами пей меня…»[1]. А если станешь смеяться, я тебя убью! – Смеяться Кортни даже не думал, и Шарплесс, с откровенным подозрением изучив его лицо, смущенно уставился в свою кружку и продолжил глухим голосом: – Она не любит этого мерзавца Фейна. Вот что мне известно. Хотя оба старательно это скрывают. А доктор Рич – даром что маститый психолог – не видит психологии прямо у себя под носом! Вчера мы с ним ехали на автобусе домой, и, пока я не вышел, он все твердил, что за идеальная пара эти Фейны и как приятно видеть подобную семью в наш век разводов, а меня так и подмывало его стукнуть.

– Хм…

– Говоря о странностях у них в доме, я имел в виду не любовь, а нечто иное. Нечто подозрительное. Так что жду не дождусь сегодняшнего ужина. Вот бы ты составил мне компанию!

– Рад бы удружить, но в девять вечера у меня встреча с сэром Генри Мерривейлом.

– Ну так что? – повел плечами Шарплесс. – Теперь ты обо всем узнал. Что посоветуешь?

– Посоветую не горячиться.

– Тебе-то легко так говорить, прохлаждаясь в баре, Фил. Но не горячиться я не могу.

– Так чего ты хочешь? Развода?

– Развод, даже если он устроит Фейна, – ответил Шарплесс, – поставит крест на моей карьере. Но я начинаю задумываться…

– Начинаешь задумываться, не послать ли штабной колледж ко всем чертям. Мол, не очень-то и хотелось. Я прав?

– Не совсем. Хотя отчасти. И вообще, хватит дымить трубкой с видом главного героя комедии «Восточный мудрец»! Дело серьезное, и мне нужны не саркастические замечания, а нормальные советы. Ну же, соберись с мыслями и придумай что-нибудь полезное!

Кортни поерзал на стуле. Ему стало неловко. На каких-то шесть лет старше двадцатисемилетнего Шарплесса, он вдруг почувствовал себя человеком в почтенных годах, но при этом лишенным сколько-нибудь значимого опыта.

– Послушай, Фрэнк… Никто, включая меня, не решит за тебя эту проблему. Ты должен разобраться с ней самостоятельно…

– О господи!

– …И никак иначе. Если вы с этой дамочкой любите друг друга и найдется способ избежать скандала, я бы сказал: дерзай. Пусть тебе достанется и дамочка, и учеба в штабном колледже. Вот только я тебя умоляю, не надо действовать наобум.

Шарплесс промолчал.

Его плечи поникли, взгляд устремился куда-то вдаль, а глаза под насупленными бровями, обычно серые, сделались почти черными.

– Значит, так тому и быть. – Он отвернулся от окна с видом человека, принявшего важное решение, и добавил уже другим тоном: – Отец будет счастлив с тобой познакомиться. Как насчет пообедать у нас дома?

– С радостью. Но если…

– Нет. Забудь. – Шарплесс допил пиво и встал из-за стола. – Вот бы сегодняшний вечер уже миновал. Боже мой, как мне этого хочется!

Возможно, то был голос инстинкта – и, определенно, пророчество. На глазах у Кортни обрел законченную форму некий загадочный план. Стрелу наложили на тетиву, лук натянули в полную силу, и оставалось только ждать глухого стука, когда наконечник ударит в цель.

Глава третья

– Если все готовы, не пора ли начать эксперимент? – предложил доктор Ричард Рич.

Дело шло к девяти вечера. Единственным источником света в продолговатой и просторной гостиной был стоявший у дивана торшер с подвижным абажуром из белого пергамента.

Одеваясь к ужину, Артур Фейн всегда был щепетилен до мелочей, но сегодня уступил жаркой погоде настолько, что надел под смокинг легкую рубашку. Так же поступили и другие мужчины – за исключением Фрэнка Шарплесса, чей красно-черный клубный пиджак офицера тесно облегал накрахмаленную сорочку, дополненную черным галстуком. Вики Фейн щеголяла в темно-фиолетовом платье с длинными рукавами и пышной юбкой до самого пола. Энн Браунинг была в белом. Несмотря на полумрак, силуэты всех присутствующих отчетливо выделялись на фоне светло-желтых стен.

В той стене, что была покороче, открыли окна, но шторы задернули почти полностью; и когда Ричард Рич занял место у камина из красного кирпича, его освещали только финальные сполохи вечерней зари.

Доктор Рич, невысокий коренастый мужчина приятной наружности, стоял, засунув руки в карманы засаленного смокинга и сверкая лысиной, окаймленной черными с проседью кудрями, что брали начало на затылке и, дерзко низвергаясь на воротник, придавали в общем-то заурядной внешности своего владельца легкий сценический шарм. Круглое лицо психиатра раскраснелось то ли от жары, то ли от выпитого за ужином бренди. Рич улыбался.

– А когда мы все же начнем, – прогудел он голосом чуть выше звука бас-трубы, – капитан Шарплесс непременно поймет, почему эксперимент нельзя было провести вчера вечером.

– Ладно, ладно, – отмахнулся Шарплесс. – Ну так в чем он заключается, ваш эксперимент?

– Мне тоже хотелось бы знать об этом, – добавил Артур Фейн чуть резче, нежели уместно в подобных обстоятельствах. – Что вы собираетесь сделать?

– С вашего позволения… – доктор Рич снова улыбнулся тошнотворно-загадочной улыбкой, – для начала я предложил бы загипнотизировать одного из присутствующих.

– Кого-кого, а меня вы точно не загипнотизируете, – сказал Артур, – и не дождетесь, чтобы я выставил себя на посмешище. Кроме того, я не одобряю подобных развлечений. Какие-то они… нездоровые.

– В любом случае вы далеко не лучший подопытный для гипноза, – с улыбкой