Метод чекиста - Валерий Георгиевич Шарапов

Комиссию собрали быстро. Начальник лаборатории. Главный режимник. Начальник канцелярии. Ну и где-то в стороне, как положено, не отсвечивая, ничего не подписывая, только присматривая, стоял Ваня Валеев — куратор объекта от МГБ.

Комиссия проникла в кабинет. Там врос в дубовый паркет огромный сейф, с узорчиками, выкрашенный в совершенно неподходящую для его солидности незамысловатую серебряную краску. Замок был обычный, без каких-либо шифров и хитростей, но ключ очень сложный. Насколько знаю, этот механизм никакая отмычка не возьмет — приходилось уже сталкиваться с австрийским дореволюционным качеством.

Представитель первого отдела достал тубус с запечатанными ключами. Заполнил акт, записывая все наши действия. Вскрыл тубус. И начал возиться с замком.

Ключ не проворачивался. Замок не поддавался. Напряжение росло, казалось, еще чуть-чуть — и грянет гроза. Сердце у меня колотилось уже около горла, готовясь выпрыгнуть наружу. Потому что от сакраментального «казнить или миловать» отделял один оборот ключа.

А ключ и не думал двигаться.

— Вы уверены, что ключ тот? — спросил я.

— А какой же еще! У нас все на месте. Как положено.

Ключ опять не двинулся. Режимник чертыхнулся. Надавил сильнее, рискуя его сломать.

— Дубликат, с ними такое случается, — растерянно протянул режимник.

Вот номер, если ключ не тот. Хотя в той чертовщине, которая уже давно творится на объекте, может быть что хочешь, и что не хочешь — особенно.

Режимник отчаянно, изо всех сил, крутанул ключ… И он провернулся. Со скрежетом замок поддался. А потом повернулась и ручка.

Завороженно все глядели на медленно открывающуюся дверцу сейфа. Будто там была бомба, которая прям сейчас взорвется.

Внутреннее пространство сейфа было забито достаточно плотно. Бумаги. Папки. Табельный наган — геологам он положен. Начальник геологической партии не только вооружен, но и отвечает за секретность — геологические изыскания засекречены. Так что от ворога обязан отстреливаться в любом случае. И, кстати, обязан был взять оружие с собой при перевозке совсекретного документа.

Старший лейтенант Валеев начал раскладывать папки. Какие-то текущие документы, финансовые расчеты. Все не то.

Весы с «миловать» резко качнулись в сторону «казнить». Ноги мои стали ватными, когда воображение услужливо подсунуло картинку кошмара, который начнется, если документ утрачен.

Если только доклад утерян… Если утерян… Стоп, надо брать себя в руки.

— Документ номер 505 сс, — ровным тоном произнес Валеев.

Все же «миловать». Не «пли», а пока что «отставить, ружья к ноге!».

— Доклад о состоянии горных работ по Проекту на 1 апреля 1952 года, — унылым голосом вещал старший лейтенант, но я представлял, насколько ему фигово. Еще хуже, чем мне. Потому что объект его, лично. И ответственность его, личная.

Я вытер пот со лба. Начальник лаборатории широко улыбнулся. И у режимника появилась на лице кривая и дурацкая улыбка, плюс к этому он нервно заколотил ладонью о кулак, похоже, не соображая, что делает.

Уф, все же нервная система — вещь хрупкая. Так и инфаркт имени миокарда когда-нибудь прихватит. Проще надо относиться к жизни и ее гримасам, спокойнее. Но не получается.

Если бы доклад достался врагам… Нет, небо на землю не рухнуло бы. Но приличный кусок стратегической информации оказался бы по ту сторону Атлантики. И противник получил бы некоторое преимущество в ядерной гонке. Потому как знал бы куда больше о наших планах и возможностях. А нам бы головы поснимали — и можно только надеяться, что в переносном, а не прямом смысле…

Глава 4

Двое лиходеев пребывали в оглоушенном состоянии. Собрались они в съемном частном деревенском доме в селе Тропарево в ближнем пригороде на западе от Москвы, где уже почти год хоронился Клещ. И обсуждали, как жить дальше и долго ли эта самая жизнь продлится при таких гнилых раскладах.

На столе гордо возвышалась стройная бутылка самогона. На газете, которую использовали вместо скатерти, лежала простенькая закуска — любительская колбаса с черствым хлебом.

Главная тема дискуссии — в какую же болотную тину их затащил горячо любимый пахан. Не, ну то, что с Дольщиком все непонятно, непросто и что он, скорее всего, завязан в шпионских делах, — это и раньше было ясно как божий день. И в принципе им было на это глубоко наплевать, хотя ситуация и будоражила кровь новизной и ощущением прямо-таки международного масштаба своей незаконной деятельности. Никаких добрых чувств к социалистическому отечеству два молодых уголовника не испытывали. Они относили себя к тем, для кого любое место на Земле — отечество, если только там можно что-то безнаказанно стащить, кого-то жестко нагнуть, сладко жрать и крепко спать на перине, при этом нигде не работая.

Но дела закручивались что-то слишком серьезные и рисковые. Да еще Клещ, на досуге и от скуки обновив свои познания в уголовном законодательстве, вычитал своими глазами, что за государственные преступления вернули смертную казнь. Слышал об этом и раньше, но его как-то это не интересовало. А вот теперь интересует. И даже очень интересует.

Этим соображением он поделился с Пятаком. Тот спросил:

— А что мы помогали документы воровать из машин и квартир — это государственное преступление?

— Добавь еще два трупа. Тут и бандитизм. И терроризм. И измена Родине, — мрачно перечислял Клещ. — Все в наличии.

— То есть Дольщик нас под вышку подвел, получается? — выпучил глаза Пятак.

Жертв, которых забил лично Дольщик своим страшным кастетом на той дороге, им жалко не было совершенно. Чего жалеть не пойми кого — так и жалости на всех не хватит. А вот теперь настала пора пожалеть самих себя.

— Подвел, — твердо сказал Клещ.

— Сука. — Пятак задумался. — Теперь уже не спрыгнем.

Самогончика они уже опрокинули, и в голове Клеща спиртовые пары поднимали наверх отчаянные идеи, толкали его на необдуманные решения.

— Кто не спрыгнет? Я? — выпятил он нижнюю губу.

— Дольщик нас на ремни порежет. И собакам скормит, — грустно и как-то покорно произнес Леха Пятак.

— Кого? Меня?! Да я сам кого хочешь скормлю!

Посидев немного и смотря в опустевший стакан, Клещ вдруг неожиданно резко поднялся со скамейки:

— Идешь со мной?

— Куда?

— На волю. В бега. Где он нас не найдет.

Пятак испуганно потряс головой:

— Да ты чего. Нет!

— Как знаешь! Так и будешь холопом. Машины угонять. В мокрухах подвизаться. Притом забесплатно. С последнего дела сколько взяли?

— Нисколько.

— О том и речь. Ну?

— Остаюсь!

— Эх, нюня ты, Пятак.

— Ты за базаром-то следи. И не обижайся, если тебя потом Дольщик кастетом упокоит.

— Все. Нет меня! — Клещ шагнул к двери.

Дверь неожиданно распахнулась, и он чуть не столкнулся