Крик в темноте - Оливия Нортвуд

– Как вы сказали, мистер Гроссман, двое ваших друзей мертвы, и мы думаем, что вам может грозить опасность. Может быть, вы знаете, кто мог желать им зла? – Нелл села на подлокотник кресла и окинула Гроссмана скучающим взглядом.

– Вы в курсе, с чем Джейми и Мэл связали свои жизни? Кто угодно мог желать им зла. – Профессор Гроссман говорил с насмешкой, но в его голосе, помимо всего, чувствовалась подавленная истерика.

– Как вы познакомились с Джейми Брюэром и Малкольмом Голдбергом?

– Мы учились в один и тот же год в Вашингтонском университете.

– Кто еще?

– В каком смысле?

– С кем еще вы дружите после университета?

– Послушайте, это какой-то вздор. Зачем я вообще вас впустил? – сокрушаясь, спросил Гроссман, не ожидая ответа.

– Что вы можете сказать о Джессике Стоун?

Джеймс не надеялся, что Гроссман ему ответит, но реакция Кита сказала больше, чем непроизнесенные слова. Он замер, уставился на Нортвуда невидящим взглядом, словно сквозь него, сквозь кожу, мышцы и внутренности, и смотрел в прошлое. В те дни, когда их грязные игры сломали Джессику Стоун. Его отрешенный взгляд сменился злым. Джеймс стойко выдержал оба. Гроссман быстро взял эмоции под контроль. Он сжал челюсти, губы превратились в тонкую бледную линию, тело напряглось, Кит бросил едва уловимый взгляд на консоль, на которой лежал пистолет. Человек, который так хорошо владел и управлял собственными страхом и яростью, с явной халатностью относился к оружию.

– Вам может грозить опасность. Вам и вашим друзьям, тем, кто остался в живых, кто, как и вы, состоял в «Вашингтонских псах». Мы здесь для того, чтобы помочь.

– Ничего не было. Джессика Стоун всюду таскалась за Джейми. Она была слегка чокнутой. Когда Джейми стал встречаться с кем-то другим, она словно обезумела. А позже выдумала эту историю. Думаете, мне позволили бы преподавать, если бы я был замешан в секс-скандале? Мне не нужна ваша помощь. – Гроссман подошел к двери и распахнул ее. – В следующий раз мы будем говорить только в присутствии моего адвоката. Я прошу вас уйти.

По пути к машине Джеймс набрал номер Келлер. Движения его были судорожными и отрывистыми, руки мелко тряслись. Беспомощность всегда приводила его в ярость.

– Джей? – после нескольких гудков ответила Грейс на звонок.

Когда Джеймс услышал ее голос, с него разом схлынула нервная дрожь, смешалась с дождем на асфальте и утекла в водосток.

– Гроссман напуган. Он встретил нас с оружием. И он точно что-то знает, Грейс. Но говорить с нами без адвоката отказался. Задерживать его до выяснения нет оснований. Я не знаю, что делать.

– Все нормально, Джей. – Она помолчала. – Я отправлю патрульную машину к его дому. Возвращайся в участок, нужно созвониться с братом Джессики Стоун и узнать, когда он будет готов нас принять.

Глава 16

После смерти родителей Алекс Стоун взял на себя полную опеку над сестрой. Большую часть времени Джессика содержалась в психиатрической больнице. Она не хотела никого видеть и, если Алекс навещал ее, почти всегда отказывалась от встреч с ним. В редком случае, когда лечащему врачу удавалось с ней договориться, она выходила в общий зал для свиданий, напоминая привидение: спутанные волосы, хлопковая ночная сорочка, нездоровая худоба и отрешенный холодный взгляд. Она не говорила с братом, послушно сидела в кресле, смотря куда-то сквозь него, а когда время свидания подходило к концу, вставала и уходила, не попрощавшись. Джессика не всегда была такой. Он хорошо помнил, какой она была до всего: веселой, легкой, жизнерадостной. Младшая сестра всегда была для него убежищем, человеком, в чьих объятиях не раз спасалась его израненная душа. Он помнил, какой была его малышка Джесс, и тем ценнее для него были редкие моменты просветления, когда ей становилось лучше, когда она была рада его видеть, когда улыбалась и с удовольствием играла с ним в настольные игры.

Алекс уже не надеялся на справедливость. После увольнения из Корпуса морской пехоты он продолжал жить по инерции в их старом доме, уже не рассчитывая, что Джесс когда-нибудь вернется. Устроился на паршивую работу в охранной организации, встречался с женщинами, которые ничего от него не требовали, и превратил одну из комнат в тренажерный зал, чтобы тело, привыкшее к немыслимым нагрузкам, не одеревенело.

Когда Алексу позвонил детектив Нортвуд, заинтересованный в деле Джессики, он решил, что надежда еще есть. Алекс согласился встретиться с ним, порывался сам приехать в участок, но Нортвуд заверил его, что в этом нет необходимости.

Стоун смотрел новости, он знал, что Брюэр и Голдберг мертвы, и жалел, что убил их не он. Но если, расследуя их смерти, детективы нашли какую-то связь с Джесс, – отлично, значит, теперь, когда полиция не связана по рукам и ногам чертовым семейством Голдберг, есть шанс, что они смогут добиться правды, как и обвинительного приговора, для уже мертвых насильников его сестры. О том, что в глазах полицейских он сам может быть подозреваемым в убийствах, Алекс подумал только в тот момент, когда открыл дверь детективу Нортвуду.

* * *

Джеймс собирался постучать еще раз, но, едва он занес кулак над дверью, она распахнулась. Брат Джессики Стоун встретил его обнаженным по пояс: по его лицу и торсу скатывались капельки пота, он тяжело дышал. На груди висел армейский жетон на имя капитана Алекса Стоуна.

– Я извиняюсь… – неловко пробормотал он, посмотрел себе через плечо и протянул Джеймсу ладонь для рукопожатия. – Тренировался.

– Все в порядке. Детектив Нортвуд, мы с вами созванивались.

– Алекс. – Мужчина кивнул и отошел в сторону, пропуская Джеймса в дом.

– Вы служили? – Джеймс взглянул на позвякивающий жетон.

Он не отказался от теории, что убийцей мог быть военный, и старший брат женщины, которую в университетские годы изнасиловали Брюэр с компанией, – подходящий кандидат на эту роль.

– Морская пехота. – Алекс проводил Джеймса на кухню и предложил сесть за стол.

Детектив подцепил цепочку, висевшую на шее, и вытянул из-под футболки свой жетон.

– Всегда верен, – сказал он.

– Всегда верен, – отозвался Алекс и улыбнулся.

Его лицо посветлело. Он надел футболку, открыл навесной шкаф и достал банку с растворимым кофе.

Джеймсу очень хорошо было знакомо такое бесстрастное, нарочито расслабленное выражение лица. С таким же выражением снайперы брали на прицел очередную жертву или рассчитывали, с поправкой на ветер, траекторию еще не выпущенной из ствола пули.

Он уже давно не поддерживал связь с теми, кого там, за океаном, считал братьями. В обычной жизни он вряд ли подружился бы хоть с кем-то