Клан - Кармен Мола

ни с чем не хотела расставаться. Каждая вещь, не только мебель, но и любой проводок, любая компьютерная деталь имела свою историю, а главной чертой характера Марьяхо была преданность. Она никогда не смогла бы предать вещь, как не могла предать подругу. По той же причине она и не переезжала: не потому, что ей нравился этот район, и не потому, что она знала всех соседей, а просто не хотела подвести свою квартиру. Предательски ее бросить.

– Говори громче, Ордуньо! У меня тут такая мобильная связь, что хоть плачь!

Громкий разговор Марьяхо по телефону был слышен даже в гостиной. Элена допила содержимое бутылки – уже второй за этот вечер. Имела же она право этой ночью расслабиться?! Все последнее время после звонка Сарате и ее поездки в Альмерию ей было нелегко. Она чувствовала себя совершенно разбитой, готовой сдаться, но обстоятельства изменились. Теперь она знала, что Анхель жив, а все остальное не имело значения.

– Ордуньо говорит, что они нашли зацепку в деле с факультетскими трупами. – Марьяхо шмякнула на стол пластиковый контейнер с фрикадельками и начала открывать следующую бутылку. – Задул попутный ветер. Ордуньо обнаружил заявление одного иммигранта, поданное два с половиной года назад в отделение национальной полиции, о том, что у него пропал двоюродный брат, который недавно доплыл до Испании на лодке. На первый взгляд, как будто ничего особенного. Сколько людей умирает и пропадает без вести по дороге через пролив?

– В прошлом году – четыреста пятьдесят семь человек. Если прибавить девятьсот пятьдесят шесть, которые пытались доплыть до Канарских островов, то получится тысяча четыреста тринадцать. Я не понимаю, как мы уживаемся с такими цифрами: тысяча четыреста тринадцать человек погибли, так и не добравшись до берегов Испании.

– А с теми, кому удалось, как парням из университетского морга, что происходит? У них вырезают органы для трансплантаций. Для кого? Для какого-нибудь миллионеришки с отказавшей почкой, который заплатил за то, чтобы ему привезли этого африканца.

– Почему Ордуньо считает, что это заявление такое важное?

– К заявлению не была приложена фотография, поэтому известно только имя пропавшего: Омариба Маути. Зато в соцсетях Ордуньо нашел снимок заявителя, двоюродного брата Омарибы по имени Муса Маути. У него на каждой щеке по три отметины. Такие же, как на трупах. Наши собираются ехать в Альмерию, чтобы с ним поговорить.

– Мириам Вакеро тоже?

– Мы не можем от нее отделаться. Я сама ее не выношу. Она напоминает мне нашу соседку с четвертого этажа, донью Ремедиос, в которую Библию чуть не через задницу вколотили…

– Послушай, я видела сеньору Ремедиос! Она вполне симпатичная. Мне помнится, она всегда приносила тебе лоточки с едой.

– Мне все соседки приносят лоточки с едой: откуда, ты думаешь, взялись эти фрикадельки? От Кармины с первого этажа. Они у нее чуток пресноватые, но есть можно. Вот она – действительно чудо, а Ремедиос из тех святош, что ни единой мессы не пропустят и целый день будут ходить с благостной улыбкой, но в душе они – сущие стервы и никогда не упустят случая нагадить. Такие же, как инспекторша Вакеро.

– У них есть бесценное преимущество: гарантированное отпущение грехов.

Марьяхо так ненавидела свою соседку Ремедиос, что, по собственному признанию, однажды взломала базу данных службы социального страхования, чтобы изучить ее медицинскую карту. Старуха оказалась крепкой, как скала, но страдала зависимостью от диазепама, поэтому Марьяхо обнулила ей рецепт.

– Особого вреда я ей не причинила, разве что обрекла на пару ночей с синдромом абстиненции.

Марьяхо наполнила стакан Элены и серьезно посмотрела подруге в глаза.

– Что с тобой? Ты хотела поехать с ними в Альмерию?

– Я все равно не могу. Мне нужно быть здесь из-за Гальвеса. Но я боюсь, что Мириам направит расследование по ложному пути, а еще… я до сих пор не знаю, что заставило Сарате поехать в Либерию, хотя какая-то связь здесь, безусловно, есть.

– Сколько бы они тебя ни отстраняли, для Ордуньо и Буэндиа ты остаешься шефом. И для Рейес. Бедняга, наверное, с трудом переварила все, что произошло.

Элена рассказала Марьяхо о разговоре с Рейес. Она решила, что нет больше смысла скрывать информацию от коллег, потому что если кто и мог помочь ей разобраться с Кланом, то только они – не столько ее подчиненные, сколько родная семья.

– Послушай, Элена, Сарате – он как кот. Всегда приземлится на четыре лапы. Вот увидишь, явится такой же самодовольный, как всегда. Должна признаться, что никогда не понимала твоего дурного вкуса в выборе мужчин. Сначала Абель. Сама посредственность.

– Он хороший человек.

– Именно! Посредственный. А Сарате? Ну, предположим, он красавчик, но кажется, будто сбежал из бильярдной восьмидесятых годов, с этими его замашками крутого районного копа.

– Иногда он правда идиот.

– Но ты его любишь.

– Даже больше, чем думала.

Элена с трудом сдержала слезы. Марьяхо обняла ее, но сама не хотела превращать этот праздничный вечер в очередной вечер скорби. Она засмеялась, вспомнив дело цыганской невесты и как все в ОКА были настроены против этого полицейского из Карабанчеля, как он постоянно переругивался с Ческой, как выпендривался перед Рентеро. Элена прониклась благодарностью к Марьяхо за то, что та старалась подчеркнуть забавную сторону этой истории – истории ее взаимоотношений с Сарате, развивавшейся посреди беспробудного мрака. И она поделилась с Марьяхо рассказом о встречах в караоке, о первой ночи в постели, приведшей Анхеля в такое замешательство. Алкоголь понемногу делал свое дело: погружал обеих в состояние невесомости, при котором переживания наконец теряют силу или вообще улетучиваются из головы, как вдруг на телефон Марьяхо пришло сообщение.

– Это Буэндиа. Говорит, чтобы мы включили новости – дескать, это очень важно. Небось, показывают Верделисс или еще кого-нибудь из ее братии. Она инфлюенсерша, спортсменка и мать восьмерых детей, – пояснила Марьяхо в ответ на приподнятую бровь Элены. – Я тебе серьезно говорю! Внуки Буэндиа плохо на него влияют. На днях в офисе он бубнил под нос рэпера Тангану…

Весь телевизионный экран занимала фотография, сделанная с дрона: разбившийся в горах самолет. Диктор комментировал, что крушение частного самолета, летевшего по маршруту Брюссель – Мадрид, произошло недалеко от Байоны. Выживших нет. Среди подтвержденных пассажиров – Аурелио Гальвес.

Глава 28

Они не сделали ни одной остановки вплоть до границы Либерии с Кот-д’Ивуаром. Семь часов мучительной тряски по дороге, полной выбоин, от которых не спасали изношенные амортизаторы автобуса. Радость, сопровождавшая их отъезд из Монровии, потихоньку угасала, уступая место сомнениям, в разговорах все чаще упоминались опасности поездки. Амира переводила Сарате слова других пассажиров, общавшихся на йоруба. «Если денег нет, тебе из пустыни не выбраться», – это пугало многих.