Современный российский детектив - Анна Майская

обстоятельство, что кровь вытекала из тела несильно, в свою очередь вызвало у специалистки в области не только психологии, но, как оказалось, и хирургии определенную долю уверенности, что сегодня она не скончается. Из всего медицинского, что имелось в слесарной мастерской, был разве что только один паяльник; остальные же, необходимые для проведения операции, предметы находились в ее дамской сумочке, и ими являлись: кортик немецкого офицера, флакон с туалетной водой, носовой платок и, как то ни странно, искусственный фаллос.

Первым делом, еще прежде чем извлечь эти вещи наружу, Анабель включила греться паяльник и положила его на железный верстак, сама же села на деревянный табурет прямиком перед ним. Затем она приготовилась к самому оперированию и, разорвав платок на тонкие ленты, разложила перед собой все имевшиеся у нее на данный момент препараты и инструменты. Теперь можно было начинать и сам процесс извлечения инородного предмета из ее, что не говори, невероятно красивого тела, но вначале следовало прекратить вытекание крови из заднего пулевого отверстия – вот для этого сейчас и понадобился доведенный до нужной температуры паяльник. Зажав зубами «фаллоимитатор» и покрепче его сдавив, блондинка взяла разогретый предмет в левую руку, ее своим чередом завела за спину и ловким, отточенным движением на несколько секунд вонзила в зияющее отверстие; глаза ее округлились от боли, а из груди был готов вырваться умопомрачительный крик, но вовремя предпринятые меры позволили ей сохранить молчание; неприятное же шипение и характерный запах горящей плоти возвестили о том, что с задней стороны неприятностей ждать больше не стоит, паяльник следует извлечь обратно и перейти уже к основной части процесса, направленного уже непосредственно на извлечение небольшого чужеродного тельца. Так в точности она и поступила и, выплюнув на стол искусственный фаллос, наконец позволила себе разразиться душещипательным криком, оставшимся лишь в этом уединенном пространстве. Однако, то ли себе же не доверяя, то ли так просто, для пущей убедительности, а то ли оттягивая подольше время основного мучения, девушка не сразу же приступила к основной операции, а подошла сначала к зеркалу, развернула голову почти на сто восемьдесят градусов и, убедившись, что рана как следует прижглась и больше не кровоточит, удовлетворенно кивнула, после чего вернулась на место.

В силу своей неосновной, ужасной, деятельности, Шуваёва даже без рентгена смогла определить, что пуля застряла у нее внутри, ударившись в шестое ребро грудной клетки, и, чтобы ее извлечь в кустарных условиях, следовало сделать глубокие надрезы сверху означенного костного образования и снизу, не проникая при этом до легких. Вновь зажав между зубами пенис, изготовленный из силикона, Белла сначала обильно смочила кожный покров своего тела в месте предполагаемого оперирования туалетной водой, далее провела по коже кортиком сначала сверху, а потом снизу интересующего ребра и, все это время испытывая мучительную боль, стала пальцами копошится в образовавшихся ранах; таким образом, она смогла определить, что свинцово-стальной предмет расположен ближе к нижнему краю, а значит, толкать его нужно сверху. Неимоверным усилием воли, собрав все душевные силы в «кулак», она предприняла отчаянную попытку, загнав большой палец внутрь груди и нащупав им пулю, почти теряя сознание, погнала толкать ее вон, чтобы вытолкать изнутри наружу. Удивительное дело, но это у нее в конце концов получилось и через тридцать секунд отчаянной борьбы небольшая полукруглая штучка плюхнулась ей под невероятно красивые ноги; в тот же момент девушка извлекла назад нежный пальчик и какое-то временно прерывисто дыша пыталась восстановить сбившееся дыхание, одновременно оттирая с кожи матерчатыми ленточками обильно текущую кровь. Наконец Шуваёва постепенно обрела прежнее расположение духа и теперь уже можно было заканчивать и всю операцию, но для этого предстояло вытерпеть, наверное, самые мучительные болевые ощущения, какие ей только пришлось испытать за все время неописуемого по своей жути процесса; первым делом она прижгла паяльников верхнюю рану, вцепившись при этом в фаллос так, что было удивительно, как он не лопнул, затем, расширив глаза до такой степени, что возникало ощущение, будто они сейчас выпрыгнут из орбит, вонзила себе паяльник в тело, где кровоточил второй надрез, почти по самую рукоятку. Только секунду она смогла его там подержать и выдернула обратно, откинув в сторону и тут же теряя сознание… Упала она на заранее расстеленное на полу свое же верхнее одеяние.

Сколько она пробыла без чувств, Анабель не ответила бы даже при самом огромном желании, да ей, впрочем, было и не так важно, потому что главное, что ее сейчас волновало, – это как разыскать подлые диверсантов, посмевших в ее подземном царстве пытаться установить свои порядки, что, в принципе, было недопустимо! Однако следовало еще завершить обеззараживание успешно прооперированной раны; это было намного проще, так как кровотечение остановилось и открытых участков более не было. С виду вроде бы хрупкая девушка, тем не менее сумевшая перенести муки, какие выдержал бы и не каждый мужчина, попрыскала спереди и сзади из флакона с туалетной водой, при этом лишь озарившись презрительной улыбкой, когда ее тело пронзило острой щиплющей болью, несоразмерной с той, что ей только что удалось пережить. В дальнейшем оставалось только разорвать модную водолазку на ленты и с ее помощью оградить залеченные участки груди от проникновения туда бактерий и вредных веществ, что ею с успехом и было продемонстрированно.

Закончив со своим исцелением, урожденная Кригер, улыбнулась уже достаточно злобно, практически с ненавистью, сопроводив свою мимику репликой: «Ну все, прокля́тые «полудурки», теперь держитесь: «мама» готова к полноценному бою и даже притом к рукопашному», для убедительности поводив своим распрекрасным телом из стороны в сторону и поиграв в этот момент годами натренированными, без преувеличений, стальными мышцами. Прикрыв свои соблазнительные формы лишь кожаной курткой, намереваясь полностью одеться потом, когда окажется наверху, где у нее была специальная раздевалка, в которой она обычно, когда не брала спецназовскую одежду с собой в машину, переодевалась перед своими ночными вылазками, белокурая красавица, бросив дамскую сумочку в «слесарке», взяла с собой только прадедовский кортик – как нетрудно понять, клинок достался ей именно от этого предка – и отправилась к металлической лестнице, по которой намеревалась подняться наверх и вступить там в отчаянную схватку с давно уже опостылевшими врагами.

У подножия трона, отнюдь не удивительный случай, Анабель оказалась без каких-либо происшествий и, прежде чем нажать на рычаг крепежного механизма, все-таки проявляя определенную осторожность, сначала стала прислушиваться к происходящему наверху, и уже после того, как не уличила ни единого необычного, лишнего, звука, приняла решение снять задвижку со стопора; кресло ослабло, и, энергично покручивая специальное маленькое