Современный российский детектив - Анна Майская

– Извини, подруга, но по-другому ты просто не поняла бы, – сказала она даже, несмотря на недавнюю ненависть, несколько дружелюбно, – кстати, – словно вдруг вспомнив о чем-то важном озарилась провинциальная сыщица светлой улыбкой, – ты ведь что-то хотела мне рассказать – так как, твое предложение в силе? Все равно ведь тебе конец; и ты сама должна это жорошо себе представлять: ты получила химические ожоги, несовместимые с жизнью, и жить тебе осталось три, максимум четыре, часа, пока ты не начнешь выходить из шока, – Анабель утвердительно кивнула изуродованной головой, подтверждая одновременно и то, что ее судьба ей известна, и и то, что она готова к признательному повествованию, – тогда начинай – мы послушаем, что же побудило тебя к столь жестокому извращению?

– Родилась я в Москве, – начала Белла, невзирая на ужасные раны, тем не менее твердым, уверенным голосом, – в богатой семье и всегда проходила обучение только в элитных учебных заведениях, пользующихся престижем. Еще с раннего детства я проявляла невероятную тягу ко всяческим хирургическим операциям и, соответственно, хотела идти учиться на «костоправа». Однако мои папа и мама, оба занимавшие значимые посты в Министерстве внутренних дел, оценив мою тягу к врачеванию, между тем настояли, чтобы я шла учиться на доктора, но только в области психологии, в чем я нисколько не расстраиваюсь в этом, ведь это, как ты уже успела на себе испытать, Настя, дало мне над другими определенное, весьма весомое, преимущество. Мое же пристрастие к исследованию человеческих тел мне объяснила моя прабабка, перед самой своей смертью, когда я уже училась на втором курсе факультета психологии служебной деятельности органов внутренних дел Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя. Помню, она призвала тогда меня к своему предсмертному ложу и, таясь ото всех, поведала, что, оказывается, она никакая не польская Марта Круже́вич, а немецкая Марта Шнайдер, офицер женского батальона СС, в силу своей непомерной жестокости приписанная к секретному исследовательскому центру, расположенному в Восточной Пруссии. Именно там она познакомилась с доктором Кригером и – то ли по любви, то ли еще по какому-то иному расчету – не замедлила с ним обручиться, а впоследствии, по обычаю, выйти замуж. Далее, потянулись обычные рабочие дни, где главной целью ставилась задача – найти лекарство от смерти. Однако браку моих предков не суждено было быть продолжительным, так как советские войска начали освобождение Пруссии; командовал же тогда этими частями генерал Востриков, дед убитого мной замминистра… вот такая, значит, его злая судьба – она была решена еще его неразумным предком, – здесь Шуваёва, переводя дух, замолчала.

– То есть ты решила мстить? – поинтересовалась Юлиева, задавая наводящий вопрос. – Но зачем тебе понадобилось тогда дополнительно издеваться над людьми, заставляя девушек «сношать» своих кавалеров?

– Я же уже, кажется, сказала, – вновь продолжила Анабель все еще бодрым голосом и, будто не замечая боли, водила изуродованными, страшными челюстями, – может, конечно, я «извращенка», но я просто «тащусь» от вида, как девки «трахают» мужиков, и хотя это мне необъяснимо, но тем не менее все психологические тесты я проходила вполне уверенно… касаясь же моих пыток – почему бы приятное не совместить с полезным? Но я отвлеклась… Итак, вернемся к главному: узнав, где находится подземная лаборатория, как ее найти и как в ней оказаться, я отправилась в Калининградскую область и отыскала засекреченный, надежно спрятанный, испытательный центр – именно так его называли фашисты. Там я нашла записки доктора Кригера и настолько увлеклась его мыслями, что стала выбираться туда каждое свое свободное время, причем с собой я непременно брала что-нибудь из современных примочек и переоборудовала всю электро-систему по своему усмотрению, снабдив ее электронными датчиками; одновременно изучая документы, составленные моим прадедом, я выяснила, что он буквально погряз в исследованиях над людскими телами – а как же по-другому, ведь материал ему предоставлялся с избытком, – но вместе с тем, единственное, чего он успел достичь, так это изобрел некое парализующее лекарство, позволяющее буквально замораживать внешнюю оболочку туловища, останавливая как кровоток, так и чувствительность; внутренние же органы при этом и мозг продолжали работать в обычном режиме, подпитываясь малым кругом кровообращения. Да, да, да, – увидев недоверчивые взгляды, убедительно заверила рассказчица, – именно поэтому мне удавалось «наживую» вскрывать человеческие тела, не причиняя при моих опытах ни боли, ни останавливая основной процесс жизнедеятельности.

– А он что, – невольно перебила Шуваёву Жанна, слушавшая эту, до жути кошмарную, повесть с разинутым от удивления ртом, указывая на плавающего в стеклянной емкости доктора Кригера, – тоже сейчас живой?

– Нет! Ха, ха, ха, – надсадно откашливаясь, расхохоталась бывшая в недалеком прошлом мучительница, – прадедушка введен в состояние криогенного сна по всем правилам: у него заморожены как внутренние органы, так и внешняя оболочка. Что по этому поводу можно сказать? Перед самым взятием Кенигсберга, он, умертвив всех «подопытных», ожидающих своей очереди, людей, а затем – по приказу самого фюрера! – и весь обслуживающий персонал, заставил мою прабабку, бывшую уже тогда беременной моей бабушкой, ввести его в состоянии анабиоза и поместить в эту прозрачную емкость, заполненную – чтобы внешние клетки не портились – а такое предположение у него имелось! – специальным спиртовым раствором, позволяющим нашей плоти сохранять свой существующий на данный момент вид, наказав достать и привести в чувство, как только это станет возможно. Марта Кригер исполнила все в точности, сама же отправилась в оккупированный уже Кенигсберг, где, сказавшись польской военнопленной – благо документов в ее распоряжение имелось предостаточно и вполне можно было сделать наиболее правдоподобный, главным образом, правильный выбор, – и пользуясь своей неподражаемой, чисто арийской, внешностью «сразила» наповал одного очень влиятельного политрука и, не задумываясь, стала его женой, «разбив» при этом счастливую коммунистическую семью. Дальше все пошло по накатанной: прабабка, будучи привычная ко всяким жестокостям, выучилась на оперативного работника и устроилась работать в женской колонии, где, как она думала, у нее будет полно человеческого материла, необходимого для дальнейших исследований. Да, «гер» Кригер, зная, что его личность в определенных кругах отлично известна и что он будет немедленно, при обнаружении, уничтожен, словно предчувствуя такой поворот событий, научил свою супругу всему, чего добился в своих изысканиях, чтобы та потом спокойно продолжила дело всей его жизни, пока не достанет один, единственный, оставшийся компонент, отсутствующий в его формуле и нейтрализующей ген старения. Однако, она и не догадывалась, какой в СССР тогда существовал порядок и дисциплина – похлеще еще, че в Германии! – и заниматься опытами незаметно – это было что-то