Современный российский детектив - Анна Майская

состояние сна, и где сейчас находились самые ненавистные ей враги, пока, в конце концов, не оказалась перед чуть приоткрытой дверью, пятисантиметровой щелью просто заманивающей проследовать внутрь. Пользуясь своей спецназовской подготовкой, Белла с силой пнула ногой дубовую дверную створку и, едва лишь она пошла на открытие внутрь, переместила свой корпус вслед за ударной конечностью, передней половиной своего роскошного тела оказавшись внутри, а спиной продолжая оставаться в проеме, готовая выстрелить в любого, кто возникнет у нее на пути и кто обозначиться хоть малейшим движением. И опять эта ее чисто немецкая самоуверенная самонадеянность: да, она увидела в трех метрах перед собой одиноко стоящую провинциальную сыщицу, неожиданно, но по вполне понятным причинам ставшую ей попросту ненавистной, полностью безоружную и с поднятыми руками, однако в тот же момент ее внимательный взгляд был привлечен падающим сверху предметом… Она хотела увернуться и даже приподняла вверх свой автомат, как бы защищаясь от преднамеренного удара, предназначавшегося ее прекраснейшей белокурой головке, но было уже достаточно поздно…

***

В четкости выполняя отданное ей капитаном полиции указание, Морева, несмотря на легкую нервную дрожь в руках и во всем остальном теле, взяла со стола, что бы справа при входе, довольно внушительную стеклянную емкость, изображенную в форме квадрата и рассчитанную на десять, может даже двенадцать, литров, и, пока ее отчаянная подруга отстреливалась, проследовала в самый конец комнаты, где, поставив квадратный бачок на пол, открыла кран и медленной тоненькой струйкой стала наливать в него желтоватую жидкость, сразу же неприятно зашипевшую при взаимодействии с воздухом. Заполнив своеобразный сосуд примерно на три четвертых объема, Жанна завернула вентиль – кислота течь перестала, и теперь можно было нести ее к отстреливающейся от неприятельницы оперативнице. Руки ее тряслись, красивейшее тело дрожало, но и подводить свою компаньонку, наставницу и просто подругу она ни в коем случае не хотела. Именно поэтому, наверное, переломив в себе все свои страхи и словно бы отключившись на время от слышавшейся отовсюду стрельбы, белокурая красотка несколько раз глубоко вздохнула, затем резко выдыхая из груди воздух, и только после того, как почувствовала себя более чем уверенно, аккуратно подхватила резиновыми перчатками стеклянную емкость, наполненную опаснейшим окислителем, после чего понесла ее в сторону ведшей практически непрерывный огонь сыщицы. Она приблизилась к ней практически в тот момент, когда у Юлиевой заканчивались патроны, и, невзирая на оглушительные выстрелы, каждый раз заставляющие вздрагивать ее веки, не торопясь поставила свою ношу на ровные, забетонированные полы, в полутора метрах от стрелявшей оперативницы.

– Ух, Жанна д,Арк, ты как раз вовремя! – воскликнула Анастасия, смерив оценивающим взглядом ее работу и производя затем заключительный выстрел, – теперь возьми вон тот штатив, – кивнула она, поднимаясь на ноги, на алюминиевый штырь, похожий на вешалку предназначавшийся для удерживания на весу различных небольших склянок, – и встань за дверью, если у меня что не получится, огреешь «мерзавку» по голове.

– А ты? – спросила зеленоглазая блондинка, исполняя рекомендацию и вместе с тем наблюдая, как оперативница отнюдь не осторожно, а, напротив, уверенно поднимает с пола опаснейшую жидкость и перемещает содержащий ее сосуд прямо на верхнюю часть прочной, дубовой двери, словно специально оставленную ею чуть приоткрытой.

– Мы устроим ей небольшой сюрприз, – просто ответила Настя, зафиксировав квадратный бочонок в устойчивом положении и делая три шага назад, – подшутим, как это некогда делали с нами мальчишки, когда я ездила в детстве в лагерь; теперь же вот пришла пора применить тот злосчастный опыт на практике.

Едва успела она договорить до конца свою не такую уж и длинную фразу, как дверь вполне ожидаемо распахнулась, и на пороге возникла самодовольная фигура расплывшейся в зловещей улыбке потомственной немки; она еще не знала, какой ей приготовлен подвох и поняла это только тогда, когда выведенная из состояния равновесия емкость по инерции стала заваливаться прямиком на возникшую в проеме вражескую красавицу. Слишком поздно поняв, какая жестокая ей уготована участь, Шуваёва пронзительно вскрикнула и даже попыталась словно бы защититься, выставляя вверх автомат, но к этому моменту ее уже начинало заливать всепожирающей кислотой, обильно смачивающей ее лицо, голову и одежды и без особых затруднений проникающей за одеяние к телу. Единственное, что успела сделать нацистская девушка, так это не допустить удара по голове тяжелым стеклянным кубом, разбив его с помощью своего оружия и забрызгав себя еще и мелким стеклом, тут же прилипающим к разъедавшейся коже. Почти мгновенно с нее «полезли» белокурые волосы, а лицо превратилось в одну, сплошную, ужасную рану, через которую в некоторых местах даже проглядывались кости верхней и нижней челюсти. Заверещав так, будто она месячный поросенок и ее сейчас режут, Анабель естественным в таких случаях движением откинула от себя вдруг стразу же ставший ненужным «шмайссер» и, обессилившая от жуткой боли и нервного потрясения, безвольно рухнула на пол, добавив себе еще и сильнейшее повреждение некогда таких восхитительных ягодиц.

Морева тут же среагировала, выскочила из-за распахнутой створки и, воспользовавшись помощью штатива, откинула в сторону пистолет-пулемет, упавший на пол и все еще представлявший опасность, после чего вопросительно уставилась на свою наставницу, ожидая дальнейших распоряжений. Юлиева, до сапог которой все же долетели самые дальние капельки и которая лишь с презрением взглянула, как они, только начав шипеть, вступая в реакцию, тут же, теряя концентрацию, утрачивали свою едкую мощь, не заставила себя долго ждать и, холодно взглянув на поверженного врага, победоносно провозгласила:

– «Ахтунг» «капитулирен», «фройляйн» «дурында»!.. Сегодня же ведь 8 мая!.. С наступающим Днем Победы!

Затем, немного помолчав, глядя, как ее враг обливается слезами из одного оставшегося целым глаза – второй ей сберечь не удалось и теперь там зияла страшная, пугающая дыра – сама не зная зачем, ехидно добавила:

– Что будешь делать теперь, без своего злосчастного шарика?!

Эпилог

– Ну, у вас там, в лагере, были и шуточки?! – периодически отворачивая белокурую головку от жуткого зрелища и затем тем не менее возвращая ее обратно, присвистнула Жанна, по совету оперативницы, с помощью алюминиевого шеста снимая с изуродованной кислотой Шуваёвой солдатскую сумку, все еще сохраняющую внутри одну запасную – вторая была вставлена в автомат – обойму и несколько метательных предметов, изображенных в виде нацистской свастики.

– Не совсем, – разъяснила Анастасия, насколько только было возможно приближаясь к сопернице и усаживаясь перед ней на корточки, – в тех играх мы использовали обычную воду.

Оценив плачевное состояние поверженного врага, которая, даже не глядя в зеркало, отлично понимала, в каком находится состоянии, поэтому молчаливо обливалась слезами, обильно вытекающими из единственного,