Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 1 - Татьяна Юрьевна Степанова

Колосов молчал. Она почувствовала, что наступила ему на больную мозоль.

— Как все плохо, Никита, жестоко. — Катя не хотела говорить этого — сама не знала, как у нее вырвалось. — Очень, очень плохо. Скверно. Столько жестокости… Отчего мы такие? Разве нельзя как-то по-человечески, по-другому…

— Ну да, возлюби ближнего своего. А он зайдет за угол да твоему же ребенку и… Или вон кого-нибудь за ноги, как овцу, вздернет, освежует. Кровью начнет на даче клумбы поливать.

— Но и ведь так тоже невозможно! Пауза. Они не смотрели друг на друга.

— Убийства, как видишь, такими методами прекратить нельзя, — сказала наконец Катя, — только… Ну хорошо, положим, ты с Ящером оказался прав и он действительно тот, кого вы искали, но все равно… Кстати, а как эти пятеро реагировали на твое предупреждение?

— Врач на следующий же день «телегу» в областную прокуратуру накатал. Вызывали меня, долбили дятлом. С шизиков — взятки гладки, сама понимаешь. А эти двое — Ящер и портняжка с Сокола — молчали вглухую.

— Не жаловались на беззаконие?

— Нет.

— Ну хорошо, даже если это действительно он, почерк-то все равно не совпадает. — Катя нервничала. — Ни способ совершения, ни объект посягательства даже и близко не стоят.

— Суть от этого не меняется, Катя. — За весь их долгий разговор Никита впервые назвал ее по имени. — В каждом случае, и в здешнем тоже, — налицо признаки садизма. Причинение мучений человеку…

— Но наши вон про ритуальное убийство говорят. И оно, по-моему, действительно похоже на ритуальное — столько странных, жутких деталей…

— Дьявола можно ублажать поначалу детской кровью, а потом и на кровь взрослых перекинуться. Ну, скажем, для того, чтобы избавиться от неких прежних подозрений. Я ж его предупредил, Ищенкова-то, — он понял. И решил действовать по-другому. Как раз тут логике его поведение не противоречит…

— А когда вы там с ним… ну, ссорились… он говорил что-нибудь? Что не виновен, ни при чем?

— Некогда ему было оправдываться. Морду ему полировал холеную. Жаль, Юрку не вовремя принесло, а то бы ему…

— Никита Михайлович, а… вы здесь… — На крыльцо вышел Караулов. Колосов представил ему Катю. Следователь и глазом не моргнул, услышав, что в этом деле у них имеется добровольный помощник в виде сотрудницы пресс-центра. — Значит, ребята, расклад такой, — сказал он. — Предварительный экспресс-анализ на Ищенкове следов крови не выявил. Одежду я у него все равно изъял, отправлю на экспертизу. Завтра же мне результаты нужны будут, так что, Никита, очень прошу, договорись с ЭКУ, чтобы уважили, сделали по быстрому. Далее, Ищенков свое присутствие на берегу Сойки объясняет весьма просто: пришел на заре купаться. Мол, каждое утро, не исключая даже плохой погоды, регулярно принимает такие вот водные процедуры. Он, мол, человек спортивный, закаленный, вода холодная — одно удовольствие как бодрит, ну и все в этом роде. Встал, говорит, сегодня около четырех утра, в четверть пятого примерно был уже на реке. Просекой к Сойке не шел — зачем ему, мол, такой крюк? Из поселка к реке совсем другая дорога — через рощу напрямик. Далее, личность погибшего мы уже установили. Участковый его с трудом, но опознал. — Караулов достал из кармана куртки записную книжку. — Тарантинов Петр Егорович, местный житель, из зареченского поселка, неработающий. Я спрашивал Ищенкова, он клянется, что никакого Тарантинова никогда в глаза не видал.

Катя хотела было возразить, но решила подождать со своей информацией, пока следователь прокуратуры не закончит.

Караулов чрезвычайно понравился ей своей серьезностью и обстоятельностью. Мало того, что он уберег горячую голову начальника отдела убийств от опасных и опрометчивых поступков, но даже и сейчас его спокойный, деловитый тон отрезвляюще действовал на Колосова. И за все это Катя сразу же прониклась к молодому следователю самой искренней симпатией.

— Что Ящер в Май-Горе позабыл? — спросил Никита. — Совпадение или нет? Там два детских трупа, тут один зарезанный. Что-то плохо мне верится в случайное стечение обстоятельств при таком раскладе.

Тут Катя снова хотела было вмешаться: и тут тоже два трупа, про Сорокину вы что же, забыли? Но опять-таки прикусила: язык: и правда, совпадения, конечно, странные и маловероятные, но… Чего сейчас в жизни только не бывает? Однако все равно во всем этом нет никакой логики: если даже Ищенков садист-убийца (внезапно в памяти ее всплыла сцена сеанса у Хованской), то для чего ему тогда потребовалось травить гранозаном Сорокину?

— А с чего ты взяла, что эти происшествия связаны напрямую? — тут же сама себе возразила Катя. «А с того, что…» В душе, однако, она и не сомневалась, что смерть Леры и страшная кончина Колоброда — звенья одной и той же цепи.

— В совпадения я тоже верю плохо, Никита, — возразил Караулов. — Но мне по делу факты нужны и улики. Последних на Ищенкова у меня нет. Поглядим, что экспертиза даст. Смыл ли он с себя в реке кровь… все равно, возможно, эксперты что-то найдут. А если нет, то… Ищенков объяснил мне, что снимает в Май-Горе дачу. Отпуск свой законный тут проводит — летом в спортивной юношеской школе, где он преподает, каникулы. А одновременно здесь, в Май-Горе, он проходит курс… я вот записал себе… курс холистического аутотренинга у основательницы Школы холистической психологии Хованской Юлии Павловны, проживающей по адресу: Лесная улица, дача под номером тринадцать. Ищенков говорит, оплачен двухмесячный курс у него за доллары. Ежедневные сеансы.

Они посмотрели друг на друга. Катя не знала слова «холистический». Но она чувствовала: бесполезно спрашивать, что это такое, и бесполезно даже заглядывать в энциклопедический словарь.

— Вот что, друзья мои, — сказала она тихо. — Послушайте теперь и вы меня. Вам, Юрий… вас как по отчеству?

— Юра просто можно, — улыбнулся Караулов.

— Вам, Юра, это тоже, думаю, будет интересно узнать. — Катя решила огласить всю ту смутную, противоречивую информацию, которая накопилась у нее за дни, проведенные в Май-Горе. — Где мы можем спокойно поговорить?

— Пошли к машине, — предложил Колосов. — Черт, а я, кажется, ключи прямо в замке зажигания оставил!

Глава 19

УПУЩЕННЫЙ ШАНС

— Червивая, надо же… Еще и созреть толком не успела, а уже порченая. — Караулов брезгливо отбросил сливу, только что сорванную со старого дерева, перевесившего свои ветви через забор. Они стояли у калитки дачи Чебукиани.

Колосов снова громко постучал:

— Откройте, милиция!

Катя после долгого совещания в машине вернулась домой, а они решили навестить ее соседей.