Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 1 - Татьяна Юрьевна Степанова

Шилова упомянули. А думаете, легко ему были дорогу себе пробивать? А Глазунову? Что только не писали, как не критиковали от зависти. Но ничего. Ничего! Мы тоже кое-чему научились за эти годы. Я, конечно, могла бы вся продать, промотать, прожить — картины, вещи Георгия. Ноя меня есть совесть. Только я, одна я знаю, что это был за человек, что за художник. У моего мужа должен быть музей. И он будет, поверьте мне. Я, когда он умирал, обещала ему это. И по мере сил и возможностей постараюсь обещание сдержать. А там, лет через пятьдесят, наши потомки рассудят, кто? был гений, а кто, извините, маляр постенный, авангардист, мать его за ногу! — Александра Модестовна совершенно по-озорному, по-мальчишески сплюнула. — Время все расставит на свои места. Георгий в юности работал в мастерской Павла Корина. Его музей-квартиру, думаете, легко организовать было пробить? Если бы не близкие, друзья его, мы навряд ли чего бы увидели. Все бы в запасниках годами пылилось. Так что спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Я приняла меры. Думаю, рано или поздно, но в Москве все равно откроется музей моего мужа.

— Александра Модестовна, я вот что хотел спросить. — Колосов прервал патетическую тираду вдовы, которая, как ему казалось, уводила их от главной темы разговора. — Мы в рамках уголовного дела о причинах смерти Валерии Сорокиной знакомились тут на днях с ее близкими. Так вот, неожиданно в беседах с нами и Константин, и его отчим… Вы ведь в курсе, что у Сорокина был отчим? Вижу, что да. Так вот, мы столкнулись с их явным, нежеланием не только оказывать помощь следствию, но и со стремлением втянуть в это дело посторонних лиц. Константин считает, что смерть его сестры не случайна. Но причины ее видит не в семейных проблемах, которые, кстати, всячески скрывает, не в ее болезни, а неких внешних факторах, высказывая подозрения, что к этому делу могли быть причастны и другие люди, с которыми его сестра…

Александра Модестовна резко подалась вперед:

— Что за бред? При чем мы тут? Лера была психически больная! Мало ли что ей пришло на ум!

— Более того, — Колосов удовлетворенно созерцал этот маленький переполох в курятнике. — Нас крайне настораживает и тот факт, что вокруг вас, Александра Модестовна, ваших знакомых и этого вот прекрасного гостеприимного дома в поселке складывается какая-то странная, нездоровая атмосфера. Люди, с которыми вы общаетесь, внезапно гибнут… Гражданин Тарантинов вчера только работал у вас, а сегодня обнаружен мертвым.

— Да при чем тут мы и этот алкоголик? И при чем тут Лера? Молодой человек, вы что-то умалчиваете, говорите-ка прямо, начистоту. А то я никак не пойму, к чему вы клоните.

— Начистоту? Ну хорошо. —Колосов нахмурился, словно собираясь с духом, прежде чем открыть вдове страшную тайну следствия. — У нас есть веские основания думать, Александра Модестовна, что смерть Сорокиной не самоубийство, а хладнокровно осуществленное, преднамеренное убийство. Мотивы же его, как мы полагаем, кроются в нездоровой атмосфере, сложившейся в семье Сорокиных. И какие бы вздорные и фантастические версии ни выдвигал бы на этот счет Константин относительно причастности к этому делу неких иных лиц, — тут он сделал крохотную паузу, словно давая вдове время понять и оценить сказанное в нужном ключе, — мы пока твердо уверены в том, что же все-таки является тут первопричиной. Но тем не менее после заявлений Сорокина мы вынуждены проверить и другие версии по делу, понимаете? И проверить все досконально и тщательно. Есть два луга такой проверки: простой путь и сложный. Второй предполагает выполнение целого ряда процессуальных формальностей с целым кругом лиц, которые когда-либо, а тем более в последние дни, входили в контакт с Валерией Сорокиной. Но есть и другой путь проверки, простой, где все эти формальности не суть важны. Все, однако, зависит от выбора, какой мы с вами сейчас сделаем. Вы, а я просто в этом убежден, лучше других осведомлены об истинном положении дел в семье Сорокиных.

— С чего это вы решили? — резко спросила вдова.

— Я так решит, Александра Модестовна. Скажем так. Вы сейчас ответите, что я ошибся, но… Прежде чем сказать так, подумайте хорошенько, каких неудобств и неприятностей вы и близкие вам люди можете избежать, выбрав самый простой путь — то есть согласившись рассказать нам правду об этой странной семье.

— Я кое-что действительно знаю с его слов, — Александра Модестовна колебалась, как поступить. — Но поймите, я ней привыкла передавать вздорные сплетни. Костя все это так болезненно переносит…

—Александра Модестовна, так отчего же Константин так резко порвал со своим отчимом? — сухо спросил Караулов, они дожали источник информации до нужной кондиции — еще минута, и умная, сообразительная вдова художника, правильно оценив ситуацию, расскажет им правду или же… то, что она захочет представить им под видом правды.

— Насколько я знаю… Насколько он мне говорил… — Она все еще колебалась. — Ну, одним словом, это был грязный, растленный тип, извращенец, понимаете? Внешне очень респектабельный, а внутри… Костя, ведь с Лерой после смерти, матери были еще детьми. Отчим их усыновил. Вроде бы сделал благое дело, однако… Вы меня извините, молодые люди, но я не верю в благородство и благотворительность мужчин, не в обиду вам будет сказано. Так вот, Константин рассказывал мне, что сначала он ничего такого за отчимом не замечал. Ну, мальчишка же наивный, откуда? А потом, уже будучи студентом, однажды случайно наткнулся среди вещей отчима на фотоальбом. Тогда только-только появились «Полароиды», отчим из зарубежной поездки привез этот фотоаппарат. Ну, и якобы на фотографиях он и Лера были запечатлены в позах, о смысле которых нетрудно догадаться. Он пользовался тем, что она слабоумная, ненормальная, и заставлял… Ну, одним словом, принуждал девочку к разному свинству и непотребству. — Александра Модестовна смерила Колосова взглядом, и тот почувствовал, что его словно иголкой кольнули. — Во избежание беременности этот эротист хренов принуждал ее к отношениям в извращенной форме, заставляя… Ну, да вы не маленькие мальчики, коли в такой организации служите. Не мне, женщине, вам этот содом расшифровывать. Костя сказал мне, что снимки эти — представляете, этот извращенец все это еще и «Полароидом» снимал, чтобы потом на досуге втихаря любоваться! — поразили его как удар грома. Ну птенец же он совсем был, чистый, двадцатилетний неискушенный студиозус, не то что нынешние занюханные подзаборники… — Вдова перевела дух. Колосова заинтересовала ее манера небрежного сквернословия — он и не думал, что услышит нечто подобное перлу «хренов эротист» из уст этой рафинированной, холеной пожилой дамы.