Не будите мертвеца - Джон Диксон Карр

– Мне больше ничего не приходит, – буркнул Беллоуз, и лицо его совсем потускнело. – К тому времени все в голове уже смешалось и подернулось туманом, но именно этого я и добивался. У меня было смутное чувство, что в какой-то момент со мной кто-то заговорил, но не принимайте это слишком всерьез, – вероятнее всего, это я сам разговаривал вслух. Читал стихи или что-нибудь в этом роде. Простите, но это все. Следующее, что помню: я сижу на совершенно иной поверхности, которая оказалась кожаным диваном, и в совершенно ином месте, которое оказалось коридором верхнего этажа в «Четырех дверях». Дальнейшее вам известно. Я подумал, что это место ничем не хуже других, поэтому я просто прилег на диван.

– Можете сказать, в котором часу это было, хотя бы приблизительно?

– Нет.

– В заявлении, сделанном для полиции – где же оно? – вы утверждаете: «Подозреваю, что заснул я не сразу. Пока я лежал там…» и так далее, вплоть до появления фигуры в униформе. Вы уверены, что заснули не сразу?

– Нет, не уверен.

– Я всего лишь пытаюсь установить следующее, – настаивал доктор Фелл, не желая отступаться, и это было настолько на него не похоже, что Хэдли встревожился. Из-за сиплого дыхания казалось, что доктор Фелл говорит с особенным нажимом. – Находились ли вы в сознании в промежуток времени между двумя моментами: когда легли на диван и когда увидели фигуру?

– Да не знаю я, – простонал Беллоуз, массируя тыльную сторону ладони. – Неужели вы думаете, я сам не прокручивал этот момент в голове сотни раз? Мне кажется, промежуток какой-то был, да. Это как-то связано со светом, лунным светом. Но я не уверен, как именно. – Он умолк. – А вы, случаем, не адвокат?

В рассуждениях доктора Фелла совершенно точно проскакивали соответствующие интонации, хотя в любое другое время он с жаром открестился бы от подобного предположения.

– Значит, вы бы назвали свое состояние полузабытьем?

– Да, это если вежливо.

– Пока вы там лежали, не помните никаких звуков, никакого движения, чего-нибудь в этом роде?

– Нет.

– Но что именно вас разбудило? Вы ведь понимаете, к чему я клоню. Ведь что-то же заставило вас открыть глаза, каким-то образом вас расшевелило?

– Полагаю, так и есть, – с сомнением признал его собеседник. – У меня сохранилось смутное ощущение, что это, возможно, был какой-то разговор, может, шепот. Но это и все, что могу припомнить.

– Послушайте меня. Я хочу еще раз зачитать отрывок из ваших показаний: «Я бы описал его как мужчину среднего роста и телосложения, в униформе, какую носят служащие больших отелей, вроде „Королевского багрянца“ или „Королевского пурпура“. Такая темно-синяя униформа, длинный сюртук и пуговицы, то ли серебряные, то ли медные, насчет цвета в лунном свете я не уверен. Кажется, на обшлагах была полоска, темно-красная. И у него в руках было что-то вроде подноса, и поначалу он стоял на углу коридора и не двигался.

Вопрос: Можете описать его лицо?

Ответ: Лица я не разглядел, потому что там, где должны быть глаза, лежала густая тень или вообще зияла какая-то черная дыра».

Доктор Фелл отложил листок. В освещенном фонарями неспящем городе, в отеле, устланном мягким ковром, подобная фигура казалась просто фантастической. Но здесь, в уединенной сельской местности, она начала обретать какой-то совершенно иной оттенок. Кента, который до сих пор не слишком сосредоточивался на этом описании лица, охватило чувство, весьма похожее на то, что он испытал, впервые увидев тело Дженни.

– Вам есть что добавить к этому, мистер Беллоуз?

– Нет. Извините меня.

– Вы бы узнали это лицо, если бы увидели его снова?

– Нет, не уверен. Лицо вроде было какое-то распухшее или казалось таким из-за тени или чего-то еще. Боже, – воскликнул Беллоуз, и, ко всеобщему сильному смущению, ему на глаза навернулись слезы обиды или же жалости к себе, – да за кого вы меня принимаете? Я был попросту не в состоянии рассмотреть его. Если бы не моя так называемая фотографическая память, я, скорее всего, вообще ничего бы не увидел, и не исключено, что мой объектив давно уже не в фокусе.

– На этом стоп! – потребовал доктор Фелл, встревожившись. Он неистово засопел. – Вы здесь упоминаете «синюю комнату». Это там был убит мистер Кент?

– Так мне сказали.

– И вы туда не входили?

Беллоуз совсем поник:

– Я знаю о тех отпечатках пальцев или мнимых отпечатках пальцев. Однако, несмотря на них, я все равно сомневаюсь, что заходил туда, даже будучи в стельку пьяным. Я с самого детства недолюбливаю эту комнату. В ней, видите ли, жил мой дед, именно по этой причине там такая старомодная мебель, которую я продал вместе с домом; так вот, когда я был маленьким, мой отец, если я баловался, пугал меня дедом, превратив его в какого-то сказочного людоеда.

– И один последний момент, мистер Беллоуз. Вы запомнили тот поднос или блюдо?

– Помню, что видел его.

Доктор Фелл подался вперед:

– На нем что-нибудь было?

– На нем?

– На нем что-нибудь несли? Думайте! Перед вами раскладывают огромное количество мелких предметов, и вы запоминаете все. Это же ваш дар. Используйте его. На том подносе лежало что-нибудь?

Ричи Беллоуз поднял руку и потер лоб, перевел взгляд вниз, на журнал «Дикий Запад», пошаркал ногами, но ничего не произошло.

– Простите, – извинился он в двадцатый раз. – Нет. Там могло что-то быть. Но я не помню.

– Большое вам спасибо, – произнес доктор Фелл обескураженно. – На этом все.

Но даже теперь он не закончил. Когда они уже уходили, он вернулся, чтобы задать узнику еще один вопрос, но о чем бы он ни был, Беллоуз, похоже, ответил отрицательно, и это отчего-то развеселило доктора. Все время, пока длился их разговор, Хэдли хранил молчание и с видимым усилием удерживался от вопросов. Зато когда они поехали обратно в Нортфилд, его прорвало.

– Ладно, – произнес суперинтендант угрюмо. – Давайте-ка послушаем. Я ведь сам раньше задавал вам в точности такой же вопрос. Что лежало на этом блюде? Чья-то голова?

– Да, – отозвался доктор Фелл со всей серьезностью. – Моя. Баранья башка, глупее которой не сыскать. Знаете, до прошлого вечера я вообще не понимал смысла или назначения этого подноса. Он являл собой настоящую проблему, и ведь это так просто. Должно быть, я впадаю в старческий маразм.

– Отлично, – произнес Хэдли. – В смысле, я рад, что вы считаете это простым. Признаюсь, до меня как-то до сих пор не доходит. Однако это не самое главное. Не отвлекайте меня от важной информации, которую я получил из Южной