Смерть в квадрате - Евгения Витальевна Кретова

Горохов поморщился:

– Из-за девки дешевой? – он прыснул, закатил глаза. – Кто там от показаний отпирается?

Макс назвал имя бармена, дежурившего в тот вечер.

Горохов достал из кармана телефон, набрал номер из записной книжки. По тому, что он его не искал, Макс понял, что говорить криминальный авторитет собирается с кем-то из своих помощников.

– Славик, чего за хрень с Темных? Вы почему сами не разрулили, скажи мне? – Он лениво выслушал лепетание управляющего. – Понял. За то, что сейчас выполняю твою работу, ответишь. Вызови бармена Борисова ко мне, прям сейчас…

Митя Борисов, бледный и потный, явился через минуту. На нем была белая рубашка и кожаные брюки, на одном глазу – грим в стиле двадцатых годов прошлого века. Видимо, парня выдернули из гримерки. Горохов смерил его взглядом – парень побледнел еще сильнее, судорожно выдохнул.

– Кто Темных увел?

Бармен сглотнул, бросил умоляющий взгляд на Макса, тот пожал плечами, улыбнулся фирменной улыбкой «я же говорил» и подпер кулаком щеку.

– С-сашка Гризли, – у Мити пересохло горло, поэтому он снова попытался сглотнуть.

Горохов поморщился:

– А с какого Гризли на моей территории ошивается, а ты молчишь?

– Так все видели, его Богдан привел…

– Богдан?

По удивлению на лице Царя Гороха Макс понял, что сейчас открываются некие подробности, и хотел лишь одного – чтобы не полетели головы. Не хватало еще, раскрывая одно дело, подкинуть коллегам местные криминальные разборки в качестве десерта.

Мити судорожно кивнул:

– Д-да, они пришли с Богданом, почти сразу нашли Темных, но та их послала, как и положено. Ушла в туалет. Они сперва у бара подождали, потом я их потерял из виду, но наверное, они пошли к Темных, потому что через пару минут я увидел, как Гризли утаскивает ее на своем плече как мешок с картошкой.

– И ты смолчал?

– Так Богдан же рядом! Я откуда знаю, может, по вашему распоряжению это все.

Макс подал голос:

– Глафира просила вас о помощи?

– Нет. Она вообще выглядела… довольно счастливой.

Горохов нахмурился. Вот сейчас Макс понимал, почему его так боялись.

– Во что она была одета? – снова спросил Макс.

– Как обычно: белая рубашка, черный галстук, черные узкие брюки… В стиле гангстеров двадцатых годов.

Макс нашел фото одежды из чемодана Аделии, показал бармену:

– В этом? Узнаете эти вещи?

Тот придвинулся к столу, с опаской поглядывая на Горохова, замер. Тот мрачно кивнул:

– Рассказывай!

Парень перевел взгляд на Макса, кивнул:

– Похожи… Вроде они. Только у нее без пятен было.

– Это кровь, – невозмутимо отозвался Макс. – Ее последний адрес, который пробивался, был здесь. Она кому-то звонила.

Бармен пожал плечами:

– Я не знаю… Не видел.

– Сотовый ее кто нашел?

Это была догадка из числе тех, которые попадают пальцем в небо. И она сработала. Бармен побледнел, метнул взгляд на босса и почти упал в обморок:

– Я нашел… Вернее, уборщица, Мария Артемовна, она в туалетах убирала под утро, там и нашла, под бочком… Она мне отдала.

– И ты что сделал с телефоном? – Макс подался вперед.

– Н-ничего не делал. В пакет убрал под кассовым аппаратом. Думал, как Темных придет, так и заберет. Он разбитый у нее. Видно, упал на кафель и все.

– Что «все»?

– Ну, разбился экран, – парень деловито шмыгнул носом. – Я даже включить не смог.

Макс с раздражением цокнул языком:

– Вот чего бы тебе все это сразу сказать, а?

– Так я думал, оно того… не в интересах Андрея Ивановича.

Он затравленно взглянул на Горохова, тот шумно выдохнул, отвернулся.

Макс встал.

– Последний вопрос: кто такой Сашка Гризли и почему его не должно быть в клубе?

Бармен открыл и тут же захлопнул рот, незаметно отошел к двери и вжался в нее. За него ответил Горохов:

– Сутенер местный. У него кабак на соседней улице, я его к себе не пускаю, всех девочек мне перепортит. И чего его Богдан привел – для меня загадка.

– Богдан – это? – Макс выжидательно замер.

Горохов устало вздохнул:

– Да сын это мой… Придурок, – Горохов тоже поднялся. – увижу, шкуру спущу, с засранца.

Макс насторожился:

– Надеюсь, вы это фигурально выражаетесь, потому что иначе вынужден напомнить…

– Сгинь, – Царь оправил рубашку. – Я этой бестолочи все дал, а он по гризлевым девкам ходит, бабки ему мои отдает. Прикинь? И я че, смолчать должен?!

Макс пожал плечами: особо не верилось, что Горохов своего сына по-настоящему убьет. Он напомнил:

– Вы скажите своим людям, чтобы следствию не препятствовали, мне нужен телефон Глафиры Темных. И записи с камер видеонаблюдения…

Горохов криво усмехнулся:

– И адресок Гризли не забудете, верно?

– Это вообще перво-наперво!

Макс выдохнул с облегчением – где-то совсем рядом забрезжило окончание этой истории.

Глава 23

Макс не стал отпираться и поехал с Глебом на указанный Гороховым адресок. Пока ехали, Максу пришли снимки с камер видеонаблюдения – те самые, которых «не было» при первом осмотре.

– Вот ведь жук, – пробормотал Макс, увеличивая фотографию, никого конкретного не имея в виду.

На снимках было видно, как Темных усадили в машину. Она не сопротивлялась и вроде бы ехала добровольно. Но что такое «добровольно», когда в тебе от силы шестьдесят килограммов, а тебя сопровождают бугаи каждый под сотню килограмм. Они могли припугнуть девушку, опоить ее… Макс тяжело вздохнул: он не любил такие дела. В них злость поднималась к горлу, перехватывала дыхание и не позволяла мыслить здраво. А холодная голова нужна всегда.

Вот сейчас, например, на снимках отчетливо видно, что у клуба Саню Гризли поджидали двое. Им-то он и передал девушку, развернулся и пожал руку невысокому и какому-то бесцветному парню – по всей видимости, тому самому Богдану Горохову, который и привел Гризли в клуб за Глафирой.

– Пакость какая, – буркнул он и отложил мобильный. – Что про этого Гризли знаете?

Глеб пожал плечами:

– Да вменяемый, в общем-то мужик… – Он покосился на Макса, отметил, как тот болезненно поморщился, вздохнул: – Ну а что ты хочешь? Не жестит, малолеток не трогает.

– Тебя послушаешь – прямо не сутенер, а золото.

Глеб помрачнел.

– Зря ворчишь. Адресок-то ты не у кого-то принял, а у Царя Гороха, и ничего у тебя не ёкнуло…

– Почему не «ёкнуло»? – Макс вздохнул. – Очень даже. Но про прошлые дела Горохова я не знаю, а о тех, о которых знаю, он отсидел, а потому формально чист перед законом…

– И все это не отменяет, что он – гад последний, – резюмировал Глеб.

Они свернули на парковку